Бремя Власти
Шрифт:
А ведь и впрямь, какое наказание должно быть за содеянное преступление? И поняли многие одну простую истину — сейчас не судьба зарвавшегося пацаненка решается, сегодня закладывается краеугольный камень в фундамент той государственности, о которой через сотню лет будут говорить с не меньшим почтением, чем о нерушимых дорогах Рима. Поняли и задумались — какого это, когда нет скидки на Род, знакомства и богатство? Так ли это хорошо как кажется на первый взгляд или же вреда от подобного больше недели явных преимуществ?
Алексей читал лица собравшихся, словно психотерапевт
Можно было бы провести суд и за закрытыми дверями или обойтись вовсе без оного. Да только слишком уж вопиющ случай, слишком много завязано на молодого генерала. Посему и пожелал государь показать представление, да такое, что б еще и выгоду получить. Ну а то, что кое-кто с этим может не согласиться… что ж — кому-либо угождать государь не обязан, а вот о пользе для Отечества думать должен еженощно.
Со своего места поднялся седовласый крепко сбитый сорока трех летний боярин Юрий Ефимович Хватов. Глава небольшого, но вот уже больше трех десятилетий успешно наращивающего богатство и влияние, Рода не решался глядеть императору в глаза, однако и в пол взор не устремил, предпочел акцентировать внимание на стороннем предмете — узорчатом подлокотнике трона. Тут и вежество проявлено и своя честь не поругана. Сразу видно — калач тертый, закаленный в кулуарных дворцовых баталиях.
— Вопрос сей интересен, казнь придумать за проступок нужно, да и старших уважать следует, — степенно заметил боярин.
С ним согласились все собравшиеся, закивали первые ряды, одобрительно промычали дальние.
— Однако в жизни разное случается и порой важно вовремя пресечь глупость, чтоб не допустить разорения и позора. Посему предлагаю вину для молодого генерала вынести Генеральному Штабу. Там-то уж командиры точно знают, насколько виновен генерал Митюха.
Государь удивленно воззрился на боярина. Подобного спича он не ожидал, как впрочем и многие собравшиеся. Недовольный ропот прошелестел по залу. Со своего места поднялся другой боярин — Александр Михайлович Заступин. Статью он так же обделен не был, правда по большей мере оная заключалась в наследии предков, а не личной наработке, как у Хватова.
— Юрий Ефимович правильно сказал, но забывать о том кто и кому должен подчиняться нельзя. Посему наказание для генерала должно быть строгое, чтоб остальным неповадно было. Иначе уже через год от этой напасти избавиться не удастся, — боярин Заступин погладил аккуратную бородку и степенно сел.
Зал одобрительно заурчал, словно ненасытный зверь, получивший кусочек мясца: совсем чуток, но все же больше чем ничего. Голод на некоторое время утолен.
Следом один за другим встали еще пятеро уважаемых людей. Каждый говорил нечто новое, но смысл все равно сводился к тому, что оставлять безнаказанным проступок Прохора Митюхи нельзя.
Молодежь забалует.
Император же слушал говоривших, и мотал на несуществующий ус, примечая, что каждый кто высказывался, принадлежал к той или иной влиятельной группировке. Главы же предусмотрительно следили за реакцией государя со стороны. Ни один из одиночек не встал с места, предпочитая со столь щекотливым вопросом постоять в стороне.
'Очередная отрепетированная постановка, что ж тем интереснее в ней участвовать', - про себя заметил Алексей.
— Все высказались? Вот и хорошо, значит и наказание для генерала Митюхи должно быть соизмеримо с проступком! Согласны?
Зал довольно поддержал, хотя кое-кто из сидящих в креслах бурчал недовольно. Император даже удивился — кто это Прохора выгораживает.
— Посему генерал-майор Митюха с сегодняшнего дня лишается звания…
'Как же так?!' — сердце витязя пропустило удар, кровь отлила от лица и только вцепившиеся в кафедру пальцы не дали ему упасть на пол.
В одно мгновение силы почти оставили Прохора, хотя и готовился к участи ужасной, но услышать подобные слова от Старшего Брата оказалось слишком больно. Витязь с трудом смотрел на государя, и не слышал, что тот говорит. Только спустя пяток секунд тишина спала и будто издалека до него донеслось:
— … Прохор Митюха лишается досрочно. Однако разбрасываться столь ценными кадрами нельзя, ему предстоит нести службу в западных краях, готовя земли и люд к беспокойным и опасным временам в чине губернатора Белой Руси.
Витязь стоял словно оглушенный.
Зал молчал. Переваривал приговор. Секунда, другая и на лице каждого проявляется истинная реакция на известие. Ох какие взгляды бросали именитые мужи на молокососа-витязя! Того и гляди испепелят на месте. Да и было с чего — эту должность уже больше шести месяцев 'обрабатывали' сразу три влиятельнейших группировки знати. И когда им уже почти удалось договориться друг с другом, кому 'столоваться' происходит такой облом!
Император кивнул графу Рагузинскому. Тот ударил пятой распорядительного посоха об пол:
— Судилище окончено. Все свои пожелания каждый присутствующий может передать с нарочным не позже третьей пятницы сего месяца.
Пока Савва говорил, Алексей встал с трона и скрылся в боковой двери. Туда же чуть позже под надзором двух охранителей ушел и Прохор Митюха.
Остальным же предстоял нелегкий путь по неширокому коридору, петляющему, будто заяц от волка, среди краснокаменных стен и выводящий гомонящий люд прямиком к главным воротам Кремля.
Сегодняшний день знать запомнит надолго. Особенно те, кто жаждал падения ненавистного витязя, успевшего за свой недолгий век перебежать дорожку не одному влиятельному сановнику…
Князь Федор Михайлович Волконский редко ошибался в людях. Именно поэтому, не смотря на казалось бы неказистые успехи на государевом поприще при Петре, он сумел выбиться на первые роли при его сыне — человеке деятельном и куда более прозорливом, нежели его именитый батюшка.