Бренд.

Сивун Олег

40 лет. Мне 27, а я еще ничего не сделал. До 40 еще есть время. Но я уже сейчас хожу в очках (Ray-Ban), темных или с диоптриями. Может,

40 – это не мой возраст? На меня ведь еще даже покушения не было.

Иногда я думаю, как бы я отнесся к тому, если бы в меня стреляла женщина, как в Andy Warhol’а. Мне кажется, что мне бы понравилось.

Если в тебя стреляет женщина, то ты действительно чего-то стоишь.

Владимир Ленин, Andy Warhol. Джону Леннону, однако, не повезло.

Может быть, в Кеннеди тоже стреляла женщина?

Я не знаю, является ли Andy Warhol моим любимым художником. У меня вообще нет ничего любимого навсегда. У меня, наверно, даже нет ценностей. Я готов принять

любую истину, если о ней красиво скажут.

Мои ценности и пристрастия зависят от моего настроения и от того, что я только что смотрел по телевизору. Если сегодня я думаю так, то завтра я могу думать по-другому. Я не вижу ничего странного в том, что человек сначала утверждает одно, а потом – прямо противоположенное.

Я как-то смотрел фильм про Джексона Поллока, и в тот момент я любил

Поллока больше, чем Andy Warhol’а. Медиа очень на меня влияют. Я готов повторить любую глупость из вечерних новостей или какого-нибудь ток-шоу. Но потом я понимаю, что это была глупость, когда эффект от медиа проходит, хотя эффект медиа продолжается постоянно. Здесь я тоже часто пишу глупости. Но если бы не было этой глупости, то мне бы явно чего-то не хватало. Я не могу жить без глупости, как Coca-Cola не может существовать без Pepsi, Бог – без дьявола, а Буш – без бен Ладена. Кто знает, может, поэтому бен Ладен и существует, что Бушу стало просто скучно?

Я почти уверен, что мы живем в эпоху скуки – абсолютно тотальной скуки. Скука – это когда не знаешь, что выбрать. Когда всего много, и ты теряешь возможность выбрать. Какое преимущество есть у Marlboro перед KENT’ом? А у Ford’а перед BMW? Только их имена. Мне нравится какое-то имя, и я выбираю его. Мне нравится, как звучит бренд, и я говорю, что это лучшая марка в своем роде.

Эпоха скуки всегда делает так, чтобы мне чего-то не хватало, чтобы я чего-то хотел, но сам не знал чего. Общество изобилия – это еще и общество тотального дефицита, поэтому оно уже и не общество изобилия, а общество постизобилия. Постоянное чувство скуки в конце концов заставляет меня обратиться к поп-культуре или пойти в супермаркет затем, чтобы понять, что мне нужно. Мне ничего не остается, кроме как стать частью эпохи скуки, чтобы сбежать от скуки. Я трачу деньги. Я трачу себя. Я приобретаю другого. По большому счету, я перестаю жить своей жизнью. Я отказываюсь от нее.

Я вешаю копии картин Andy Warhol’а, чтобы знать, что искусство существует. Я покупаю пиво, потому что пиво продается в красивых бутылках. Я смотрю телевизор, потому что он дает ощущение причастности ко всему миру. Я не обращаю внимания на себя, потому что про меня не говорят по телевизору. Я абсолютно неинтересен. Я бегу от скуки и от своей жизни. Так проходит моя жизнь.

Я где-то слышал, что у Andy Warhol’а была привычка постоянно перебирать четки в кармане брюк. Но я так и не купил четки, чтобы перебирать их в кармане брюк на манер Andy Warhol’а. Это я говорю, чтобы никто не подумал, что я подражаю Andy Warhol’у. Хотя мне кажется, что я кого-то постоянно копирую. Я не могу быть абсолютно собой. Мне нужна одежда как у кого-то. Я должен пить то, что пьет кто-то. Я должен улыбаться как кто-то. Я даже сексом хочу заниматься, копируя какого-нибудь порноактера. Мне нужна прическа как у кого-то, но сегодня мне нравится прическа Дэвида Бэкхема, завтра Микки Рурка, потом Фредерика Бегбедера и так далее. Я не могу даже раз и навсегда выбрать, кому подражать.

Когда я вижу на фотографиях обувь Andy Warhol’а, я хочу такие же туфли, как у Andy Warhol’а. Я бестолково брожу по всем обувным магазинам города, но ничего похожего не могу найти. Это продолжается дня три, пока я не переключусь на что-нибудь другое, например на поиски очков как у Брэда Питта

в фильме “Бойцовский клуб” (красные такие очки – когда он забирает Марлу из ее квартиры). Я даже не знаю, какой марки обувь, в которой сфотографирован Andy Warhol, я не знаю, какая марка очков, в которой ходил Тайлер Дерден, но продолжаю искать что-то похожее. Я вынужден искать что-то похожее. Оригинала почти не осталось. После Andy Warhol’а оригинал потерял прежнюю силу, Andy Warhol создал культ копии. Копия – это тотальная поверхность, в нее невозможно проникнуть. Копия – это то, что есть на поверхности, и ничего больше. Некоторые продолжают уверять, что оригинал всегда в цене, но мне кажется, что сейчас просто нет особой разницы между оригиналом и копией. (Деньги не в счет – они ведь теперь электронные.) Копии создают ощущение заполненности пространства и времени, они спасают от скуки. Если бы в супермаркетах все было в одном экземпляре (по одной бутылке Pepsi, по одной пачке Nescafe т. д.), то супермаркет превратился бы в ларек. Я не знаю, как было бы лучше. Просто в противном случае мир был бы другим.

Можно нарисовать копию “Черного квадрата”, повесить его на стену, а рядом поставить полку искусствоведческих книг и назвать все это

“Книги растолковывают художнику смысл его собственного произведения”.

У Andy Warhol’а была своя фабрика по производству искусства. Мне эта идея всегда очень нравилась – фабрика, где производятся не конфеты, а идеи. Я думаю, что современный художник – это не тот, кто великолепно умеет рисовать, писать или играть на инструментах, современный художник – это тот, кто создает саму идею. Поэтому произведения современного искусства вовсе не обязательно слушать, смотреть или читать, достаточно знать концепцию. Многие ли слушали

“4’33” Джона Кейджа? Я вот не дочитал “Улисса” Джойса. А кто дочитал?

Искусство становится чем-то вроде торговой марки. Есть имена первого порядка, второго и т. д. А есть вообще неимена. Я всегда, когда покупаю книжку или диск или когда иду в кино или на выставку, сначала смотрю на имя. Если имя мне неизвестно или неинтересно, я прохожу мимо. Я также не покупаю никакую еду, одежду или выпивку, если их торговые марки мне незнакомы. Это могут быть очень хорошие и качественные продукты и вещи, но если я ничего не слышал об их торговых марках, значит, они для меня не существуют.

Мне кажется, что современный мир устроен по образцу конвейера. Нужно постоянно быть чем-то занятым. Покупать. Продавать. Пить. Есть.

Танцевать. Идти. Купаться. Смотреть. Говорить. Работать. Учиться. И т. д. Мы вынуждены постоянно подтверждать свое присутствие в этом мире каким-нибудь жестом, движением или копией движения. Чаще всего копией. Мы слишком плохо развиты, чтобы каждый раз выдавать новый жест своего присутствия. Мне нравится Andy Warhol, потому что он не пытался выдумывать новых жестов. Он делал однообразное и скучное искусство, снимал нудные фильмы и находил этому объяснение: “Ну так что же…” Эта фраза мне очень нравится. В ней нет ничего такого, но когда я вспоминаю, что ее говорил Andy Warhol, мне становится легче.

Я говорю себе при каждой неудаче: “Ну так что же…” Наверно, действительно в мире нет ничего настолько значительного, чтобы об этом переживать. Если фраза “Ну так что же…” не помогает, можно пойти в магазин и купить чего-нибудь вкусного. Чего угодно. Главное

– потратить деньги, и тогда мне становится легче. А если нет денег, можно просто послушать какой-нибудь диск или посмотреть альбом.

Жизнь не настолько серьезна, чтобы о ней переживать. Надо просто заменить те дела жизни, в которых происходят постоянные неудачи, – другими делами. Ведь нет серьезных причин считать, что секс с женщиной лучше мастурбации.