Брестская крепость
Шрифт:
Несколько позже удалось установить, что не все участники обороны Брестской крепости погибли, а кое-кто из них остался в живых. Эти люди, в большинстве своём тяжело раненные или контуженные, попали во вражеский плен и перенесли все ужасы фашистских концлагерей. Некоторым из них посчастливилось бежать из плена, и они сражались в отрядах партизан, а потом в рядах Советской Армии. Теперь они вспоминали отдельные эпизоды обороны, рассказывали о том, как шла борьба, называли фамилии своих боевых товарищей. Картина начала проясняться.
НАЧАЛО ПОИСКОВ
Вскоре после войны в газетах и журналах появились первые статьи, посвящённые обороне Брестской крепости. К сожалению, материал тогда был ещё весьма скуден,
Одним из первых обратился к теме героической обороны Брестской крепости наш известный художник-баталист П. А. Кривоногов. В 1950 году он поехал в Брест, длительное время жил в крепости, беседовал с очевидцами боев, делал многочисленные этюды и наброски. Год спустя появилась его талантливая и сейчас широко известная картина «Защитники Брестской крепости». Нужно сказать, что на этом полотне, где изображён момент боя у Тереспольских ворот цитадели, тема героической обороны получила яркое и правдивое воплощение. Многие участники боев за крепость, которых впоследствии удалось найти, не раз говорили мне, что они не могут без большого волнения смотреть эту картину и что художник сумел глубоко проникнуть в существо событий и хорошо передать напряжённость борьбы и героический дух памятной обороны.
Потом появилась пьеса белорусского драматурга Константина Губаревича «Брестская крепость», которая до сих пор идёт на сцене ряда театров. И всё же следует признаться, что мы долгое время мало знали об обстоятельствах боев за Брестскую крепость.
Так, во всяком случае, было до 1954 года, когда у меня возник замысел написать книгу о Брестской обороне. В обращении к этой теме была и закономерность и известная случайность. Закономерность заключалась в том, что я уже несколько лет писал о событиях Великой Отечественной войны, только недавно закончил свою последнюю книгу «Сталинград на Днепре» – о Корсунь-Шевченковской битве – и искал новую тему, к которой я мог бы обратиться после этой моей работы.
Я уже начал подумывать о том, чтобы написать книгу, посвящённую обороне городов-героев Одессы и Севастополя, как вдруг один случайный разговор заставил меня изменить свои планы.
Однажды ко мне пришёл мой товарищ, писатель Герман Нагаев. Он расспросил меня, над чем я собираюсь работать в дальнейшем, и вдруг сказал:
– Вот написали бы вы книжку про оборону Брестской крепости. Это был необычайно интересный эпизод войны.
И тогда я вспомнил, что год или два назад мне попал на глаза очерк писателя М. Л. Златогорова о героической обороне Брестской крепости. Он был напечатан в «Огоньке», а потом помещён в одном сборнике, выпущенном в Военном издательстве Министерства обороны СССР. После разговора с Нагаевым я разыскал у себя этот сборник и снова перечитал очерк Златогорова.
Должен сказать, что тема Брестской крепости как-то сразу захватила меня. В ней ощущалось, присутствие большой и ещё не раскрытой тайны, открывалось огромное поле для изысканий, для нелёгкой, но увлекательной исследовательской работы. Чувствовалось, что эта тема насквозь проникнута высоким человеческим героизмом, что в ней как-то особенно ярко проявился героический дух нашего народа, нашей армии. И я начал работу.
Литератору, который берётся за историческую тему, приходится сначала обращаться к печати, перечитывая все, что содержится по интересующему его вопросу в книгах, газетах, журналах. Я прежде всего изучил статьи, которые были в своё время помещены в белорусской печати. Писал их один партийный работник Белоруссии, бывший секретарь Брестского обкома партии Н. И. Красовский. После войны он снова приехал работать в Брест и тогда начал записывать воспоминания некоторых участников и очевидцев обороны крепости, послужившие материалом для его статей.
Статьи Красовского содержали лишь самые общие сведения о событиях в крепости, в них упоминалось лишь несколько фамилий погибших героев обороны, и, как впоследствии выяснилось, не все в них было фактически верным. Но отправной точкой они могли послужить.
Я обратился снова к очерку Златогорова. Этот очерк я опять внимательно проштудировал, а потом позвонил его автору Михаилу Львовичу Златогорову и спросил, не может ли он передать мне те материалы, которые остались у него после поездки в Брест.
Златогоров ответил, что материалов было очень мало и все, что он тогда собрал, целиком вошло в написанный им очерк. Но он тут же вспомнил, что, после того как в 1952 году этот очерк был напечатан в «Огоньке», один из участников обороны Брестской крепости вскоре прислал в редакцию журнала своё письмо. Он уже забыл фамилию этого человека, но сказал, что пороется в своём архиве, где должна храниться копия письма, и если найдёт её, то передаст мне.
Изучив весьма немногочисленные печатные источники, я обратился к источникам музейным, и прежде всего, конечно, к материалам, которые хранятся в крупнейшем нашем военном музее – в Центральном музее Советской Армии в Москве. Я пришёл туда, посмотрел экспонаты, выставленные в залах музея, а затем познакомился со всеми документами, которые хранятся в его фондах.
К сожалению, и там нужного мне материала оказалось очень немного. Естественно, что чисто музейные экспонаты меня интересовали меньше, чем всевозможные документы, относящиеся к обороне крепости, а таких документов, по существу, не было.
Но всё же в фондах музея я нашёл два или три интересных письма бывшего участника обороны Александра Филя, который до войны служил в крепости писарем в штабе полка, а теперь находился в Якутии и работал там на Алданских золотых приисках.
В своих письмах Филь подробно освещал события первых дней обороны на одном из участков Брестской крепости, сообщал кое-что о своих боевых товарищах, командирах. Он, например, рассказывал о том, как в самом начале войны, когда крепость была внезапно разбужена грохотом канонады, когда кругом рвались снаряды и бомбы и люди, неожиданно проснувшиеся среди огня и смерти, не могли в первый момент не поддаться известной растерянности, – как в это самое время полковой комиссар Ефим Фомин, оказавшийся в расположении своей части, принял на себя командование подразделениями, которые находились в центральной крепости. Комиссар собрал и организовал бойцов и тут же поручил заместителю политрука Самвелу Матевосяну возглавить первую контратаку. Это был первый серьёзный удар по противнику – Матевосян и его бойцы уничтожили отряд автоматчиков, прорвавшийся в центр цитадели. С этого удара, собственно говоря, и начинается героическая оборона Брестской крепости.
Филь писал, что вскоре Матевосян был тяжело ранен, отнесён в подвалы крепости вместе с другими ранеными и там погиб. В дальнейших боях Филь сражался рядом с руководителями обороны – полковым комиссаром Фоминым и капитаном Зубачевым, который на третий день войны принял на себя командование всеми подразделениями, сражавшимися в центре крепости.
Однако, к моему огорчению, в музее мне сказали, что Филь прислал своё последнее письмо в 1952 году и с тех пор перестал отвечать на все запросы. Казалось, эта первая ниточка безнадёжно оборвалась. Я попробовал её восстановить и написал Филю два письма, но не получил ответа ни на первое, ни на второе.
ИНЖЕНЕР САМВЕЛ МАТЕВОСЯН
Тем временем М. А. Златогоров не забыл своего обещания и вскоре позвонил мне, сообщив, что он нашёл в своих архивах копию письма, присланного в журнал «Огонёк». Мы встретились с ним, и он передал мне это письмо. Каково же было моё удивление, когда я увидел на листке подпись: «Самвел Матевосян», тот самый, о котором писал в своём письме Александр Филь. Здесь же, в письме, был и его нынешний адрес. Он жил в Ереване, работал в качестве инженера-геолога и возглавлял изыскательскую геологическую партию, занимавшуюся разведкой полезных ископаемых в горах Армении.