Брет Гарт. Том 4

Гарт Фрэнсис Брет

Кларенс поднял голову, перехватил быстрый взгляд желтых глаз Инкарнасио, пристально посмотрел на него и встал.

— Насколько я помню, я никогда его не видел, — ответил он спокойно. — Спасибо за шпору, друг Насьо. Но пока никому про нее не говори.

Однако Насьо не торопился уходить. Заметив это, Кларенс протянул ему сигару и закурил сам. Он знал, что вакеро непременно начнет свертывать ее заново и что это неторопливое занятие послужит предлогом для дальнейших откровений.

— Но, может быть, сеньора Пейтон встречала этого Педро у своих знакомых в Сан-Франциско?

— Конечно, нет. Сеньора носит траур и не выезжает. Да и вряд ли у нее есть знакомые, у которых она могла бы встретиться с уволенным слугой своего мужа.

Инкарнасио неторопливо

закурил самокрутку и сказал, выпуская колечки дыма:

— А сеньорита? Она не может с ним познакомиться?

— Ни в коем случае.

— А если бы, — продолжал Инкарнасио, бросая спичку на пол и наступая на нее, — а если бы этот хвастун, этот индюк стал бы бахвалиться таким знакомством, вы бы сделали с ним вот так?

— Разумеется, — невозмутимо ответил Кларенс, хотя он вовсе не ощущал подобной уверенности. — Если бы он действительно заявил что-либо подобное, в чем я сомневаюсь.

— Верно, — согласился Инкарнасио. — Кто знает? Это ведь может быть какая-нибудь другая сеньорита Силсби.

— Приемную дочь сеньоры зовут мисс Пейтон, друг Насьо. Ты забываешься, — негромко сказал Кларенс.

— Прошу прощения, — поспешил извиниться Инкарнасио. — Но ведь прежде она называлась Силсби. Об этом все знают; она сама рассказывала Пепите. Сеньор Пейтон завещал свое поместье сеньоре Пейтон. А о сеньорите даже не упомянул? Что поделаешь! Об этом кудахчут все куры на заднем дворе. Но я говорю «мисс Силсби» потому, что в Сакраменто есть другая Силсби, дочь той ее тетки, которая пишет ей письма. Пепита видела эти письма! И, может быть, разбойник Педро хвалится знакомством с этой другой мисс.

— Весьма возможно, — ответил Кларенс. — Но вот что, друг Насьо: запомни сам и объясни другим, что на этом ранчо нет никакой сеньориты Силсби, а есть только сеньорита Пейтон, уважаемая дочь сеньоры, твоей госпожи.

Кларенс говорил тем полуфамильярным-полуотеческим тоном испанского сеньора, который он усвоил в «Эль Рефухио», где его положение было столь же двусмысленным, но где никто не осмеливался ослушаться этого тона.

— А теперь, — добавил он торжественно, — ступай, друг! Да будет с тобой благословение господне, и не забудь моих слов.

Инкарнасио столь же торжественно отступил на шаг, поклонился, взмахнул своим сомбреро так, что жесткие поля царапнули пол, и удалился.

Оставшись один, Кларенс некоторое время в задумчивости сидел перед камином. Вот как! Значит, всем известно, что Сюзи не родная дочь Пейтонов, и всем, за исключением, пожалуй, миссис Пейтон, известно, что она ведет тайную переписку с кем-то из своих родственников. При других обстоятельствах он, возможно, нашел бы оправдание стремлению утвердить свою независимость, продиктованную любовью к близким. Но вести себя так по отношению к миссис Пейтон? Чудовищно! Миссис Пейтон, конечно, не могла не узнать об этом, не заподозрить истинных чувств девушки. Наверное, так оно и есть — к ее горю добавилось еще и это бремя, но гордость заставляет ее молчать. Глаза Кларенса увлажнились. Боюсь, эта сентиментальная мысль занимала его куда больше, чем возможные тайные встречи Сюзи с Педро или намек Инкарнасио на то, что Педро как-то замешан в гибели Пейтона. Он знал, что остальные вакеро ненавидели Педро за его знатное родство, он знал ревнивую натуру этих людей и их склонность к нелепым преувеличениям. Насколько он мог судить, в частности, по тем фразам, которые ему довелось подслушать на дороге из Фэр-Плейнс, Педро скорее был способен замыслить мошенничество, чем кровавую месть. Он ничего не знал о смертельном оскорблении, которое Пейтон нанес Педро, и поэтому не принял всерьез презрительное замечание самого Пейтона о том, какое возмездие предпочтет Педро. Неудачное покушение, жертвой которого чуть было не стал он сам, казалось ему случайностью, — но, может быть, убийца охотился именно за ним, а не за Пейтоном, как он было подумал, и его старый друг и покровитель погиб в результате роковой ошибки? Правда, казалось неясным, зачем им понадобилась его смерть, однако они, возможно, решили убрать

опасного свидетеля своих черных замыслов — ведь они не знали, что именно успел он услышать в ту ночь на дороге из Фэр-Плейнс. Единственная улика, запертая вместе со шпорой в ящике бюро, указывала лишь, что убийцу следует искать за пределами ранчо, и только. Однако ему стало легче при мысли, что слуги Пейтона непричастны к его смерти и он не пал жертвой заговора среди своих домочадцев.

Поразмыслив, Кларенс решил поговорить с Джимом Хукером, который, возможно, был осведомлен о родственниках Сюзи — она и сама могла рассказать ему о них, а Джим к тому же был знаком со многими переселенцами. Лояльность по отношению к Сюзи и к миссис Пейтон прежде мешала ему коснуться этой темы, но теперь, когда из-за неосторожности самой девушки ее секреты стали всеобщим достоянием, он, как это ни было противно его щепетильной натуре, уже не мог долее притворяться перед собой, будто его удерживает стремление оберечь ее. Однако он почти не сомневался, что и тут просто проявилась ее давнишняя любовь к преувеличениям, касалось ли дело фактов или чувств. Следовательно, Джим, еще один такой же позер, мог разобраться во всем этом скорее всякого другого.

Несколько дней спустя Кларенс, решив, что может без опасений покинуть ранчо, отправился в Фэр-Плейнс.

Потоки, бурлившие у дороги, казалось, вздулись еще больше с тех пор, как он в последний раз проезжал тут. Ландшафт вокруг вновь переменился. Одна из нижних террас превратилась в болото, густо заросшее осокой и камышом. Сухое пыльное русло давно забытого ручья стало теперь полноводной речкой, перерезавшей дорогу, так что приходилось делать большой крюк, чтобы добраться до брода. Однако, когда он приблизился к ферме Хопкинсов и уже собирался свернуть к участку Джима, оказалось, что его ждет там еще более удивительная перемена. Трехкомнатная хижина и хлев исчезли бесследно! Но следов наводнения нигде не было видно. Участок был расположен на пологом пригорке выше фермы, куда не мог достать никакой паводок, да и черные борозды вспаханного поля возле хижины ничуть не пострадали от разлива. Однако дом исчез! От него осталось только несколько бревен, слишком тяжелых, чтобы их унести, истоптанная вокруг земля да темное прямоугольное пятно, отмечающее место, где он стоял. Уцелела лишь изгородь.

Кларенс остановился возле нее в полной растерянности. Всего лишь две недели назад он был здесь и беседовал с Джимом под кровом исчезнувшего дома, но все кругом уже приобрело вид унылого запустения. Целина словно за одну ночь стряхнула с себя ярмо обработки, и природа во всей своей первобытной силе буйно завладела освобожденной почвой. Ростки горчицы и овсюга уже пробивались по бороздам, и тощий вьюнок по-змеиному заплетал валявшуюся кое-где дранку, еще не высохшую и смолистую. Заржавевшие жестянки и старое тряпье, казалось, лежали тут с дней первых переселенцев.

В недоумении Кларенс повернул к ферме Хопкинса напротив. Однако его там уже заметили, кухонная дверь гостеприимно распахнулась, и на пороге он увидел тоненькую Фебу Хопкинс, а позади нее — головы и плечи ее родителей. Бледное личико девушки было омрачено тревогой, и Кларенс, до сих пор просто удивлявшийся, вдруг обеспокоился.

— Мне нужен мистер Хукер, — сказал он неловко. — Но я что-то не вижу здесь ни его самого, ни его дома!

— И вы не знаете, что с ним сталось? — быстро спросила Феба.

— Нет. Я не видел его уже две недели.

— А что я вам говорила! — воскликнула девушка, испуганно оборачиваясь к своим родителям. — Я так и знала. Он его две недели не видел! — Затем, почти со слезами взглянув на Кларенса, она закончила: — И мы тоже его не видели!

— Как же так? — нетерпеливо спросил Кларенс. — Ведь что-то здесь должно было произойти! Куда делся его дом?

— Дом-то забрали эти самые «хватуны», — вмешался фермер. — Явилась сюда целая шайка и утащила его прямо у нас на глазах, и хоть мы с дочкой их вежливо спрашивали, они нам ни словечка не ответили. Только его самого тут не было, да и с тех пор он сюда не показывался.