Брет Гарт. Том 6
Шрифт:
— Ну и выдержка же у тебя, Мэд! — сказал Брекенридж Клей с оттенком восхищения и легкой досадой.
— А что такое стряслось? — с тревогой спросил Мэдисон.
— Тебе бы давно пора вытряхнуться из постели и убраться отсюда подальше, — мрачно изрек Брекенридж. — Можешь, конечно, прикидываться, будто тебе «ничего неизвестно», но только дружки Фила Ларраби подобрали его, продырявленного насквозь и мертвого, как дохлая ворона, и сейчас, верно, уже спустили на тебя двух его сводных братьев. А ты, как самый распоследний идиот, бросил еще зачем-то в кустах эти вещички. — И Брекенридж, обернувшись к своей лошади, стоявшей возле крыльца, снял с седла плащ, шляпу и
Мэдисон Клей, пораженный, объятый ужасом, онемев, глядел на Брекенриджа. События этой ночи с беспощадной ясностью снова воскресли перед ним, но, увы, слишком поздно! Сначала выстрелы; потом Саломея Джейн вдруг появляется из леса; ее смущение; ее старания отделаться от него; исчезновение ружья; а теперь еще эта новость — его шляпа и плащ, которыми кто-то воспользовался для отвода глаз!
Это она убила Фила Ларраби! Нацепила на себя плащ и шляпу и этим маскарадом подстрекнула Фила выстрелить и выдать свое присутствие! Она, его родное дитя, Саломея Джейн, опозорила себя, совершив преступление, которое позволено совершать только мужчине. И опозорила отца, присвоив себе его права. Да еще прибегла к подлой уловке, расправившись со своим противником путем обмана!
— Дай сюда ружье! — сказал Мэдисон Клей хрипло.
Удивленный Брекенридж протянул ему ружье; в душу его уже начало закрадываться подозрение. Мэдисон осмотрел курок и дуло: из одного ствола был сделан выстрел. Все ясно! Ружье выпало у него из рук.
— Слушай-ка, старина, — сказал Брекенридж, и лицо его потемнело. — Тут все честно, без подлости? Дело сделано, как положено, без наемников? Ты сделал все по чести и по совести — сам, а?
— Да, сам, накажи меня бог! — прохрипел в отчаянии Мэдисон Клей. — Кто смеет говорить, что не сам?
Брекенридж поверил ему. Он решил, что Мэдисон перед таким делом хватил, должно быть, для храбрости виски да малость переборщил, и ему отшибло память. Он проворчал угрюмо: — Ну так шевелись, уноси ноги, если хочешь, чтобы я постоял за тебя.
— Ступай в загон, выведи для меня лошадь, — неторопливо сказал Мэдисон Клей, снова обретая уверенность в себе, — а мне надо написать два слова Саломее Джейн. — И он крепко сжал в дрожащей руке наспех нацарапанную ею записку, которую только что обнаружил.
Зная об их привязанности друг к другу и уважая чувства своего родственника, Брекенридж понимающе кивнул и поспешил в загон. Оставшись один, Мэдисон Клей почесал в затылке, разгладил бумажку, на которой было написано послание Саломеи Джейн, перевернул ее и написал на обороте:
«Почему ты не сказала мне о том, что сделала? Почему ты заставила своего старого отца самого узнать всю правду, узнать, как ты опозорила и себя и его низким, бесчестным поступком, на который способна только женщина? Мне пришлось сказать, что это моих рук дело, и принять на себя вину и весь позор, потому что люди догадываются, как трусливо и подло это было сделано. Если мне удастся выбраться отсюда живым, — а нет, так наплевать! — не ищи меня. Дом наш и скот оставляю тебе, но твоему опозоренному отцу ты больше не дочь.
Мэдисон Клей».
Едва он закончил свое послание, как раздался стук копыт, и перед домом снова появился Брекенридж — на этот раз радостный, ликующий.
— Ну и везет тебе, Мэд! Гляди-ка, это та кобыла, которую
— Я не конокрад, — хмуро сказал Мэдисон.
— Никто этого не говорит, а вот если не возьмешь эту кобылу, — будешь дурак. Я могу засвидетельствовать перед судьей Бумпойнтером, что она сама прибилась к твоим лошадям, а ты потом пришлешь кобылу обратно. Судья будет до смерти рад, что она к нему вернулась, и скажет, что вы квиты. Так что, если ты кончил писать Саломее Джейн, поехали.
Мэдисон Клей больше не колебался. Саломея Джейн могла вернуться в любую минуту — эти дуры-бабы всегда именно так и поступают, — а ему совсем не хотелось объясняться с ней при свидетеле. Мэдисон Клей положил записку на стол, окинул торопливым взглядом все, что он покидал, как ему казалось, навсегда, шагнул за порог, вскочил на краденую кобылу и ускакал вместе со своим родичем.
А записка осталась лежать на столе перед распахнутой настежь дверью и пролежала так около недели. Днем, в зной, в безлюдье и безмолвье, в дом вторгались листья, сосновые шишки, птицы и белки, а по ночам — пугливые, осторожные зверьки. Но ни днем, ни ночью в доме не появлялся больше никто из семейства Клеев. По всей округе считали, что Клей перебрался в другой штат, а его дочь присоединилась к нему на следующий день, и дом их на замке. Он стоял в стороне от большой дороги, и мало кто забредал сюда. Изголодавшийся скот вырвался в конце концов из загона и разбежался по лесу. И как-то ночью подул свежий ветерок, смел записку со стола и, покружив немного в воздухе, загнал в щель между половицами, где она мало-помалу и истлела.
Так судьба уберегла Саломею Джейн от горечи отцовского упрека, а о том, что произошло, она знала и без этого письма. Когда она в зыбком предрассветном сумраке вступила в лес, перед ней тотчас возникла фигура Джека: он ждал ее в тени под сосной и шагнул к ней навстречу. Но возглас радости, невольно сорвавшийся с ее губ, мгновенно замер, когда она увидела его лицо.
— Ты ранен? — воскликнула она, взволнованно хватая его за руку.
— Нет, — сказал он. — Но меня бы это не огорчило, если…
— Ты думаешь, я побоялась вернуться ночью, когда услышала стрельбу? — спросила она, дрожа, как в лихорадке. — Но ведь я же вернулась! Я прибежала сюда, как только услышала выстрелы, а тебя уже не было. Тогда я бросилась к загону, но не нашла там твоей кобылы и подумала, что ты ускакал.
— Да, так оно и было, — сказал Джек мрачно. — Я застрелил человека, думал, он охотится за мной. Позабыл, что на мне чужая одежда. А этот человек принимал меня за твоего отца.
— Да, — сказала девушка радостно, — он подстерегал отца, а ты… ты убил его! — И она снова с пылким восторгом сжала его руку.
Но он остался безучастен. Быть может, в вопросах чести он больше сходился с ее отцом.
— Слушай, — сказал он мрачно. — Все думают, что это твой отец его убил. После того как я выстрелил в него — выстрелил потому, что он стрелял в меня первый, — я снова побежал к загону и взял кобылу — подумал, что за мной будет погоня. Я объехал вокруг вашего дома и увидел, что этот человек совсем один и никто за мной не гонится. Тогда я оставил кобылу и снял с себя весь этот маскарад. И тут я услышал голоса его приятелей в лесу и понял, что они нашли тело и считают, что это — дело рук твоего отца. Но тем временем через лес проехал еще какой-то человек, подобрал вещи твоего отца и увез их. — Джек умолк и хмуро посмотрел на девушку.