Бретонская колдунья
Шрифт:
Несмотря на хорошее покровительство святой Анны, Жаккетта не собиралась искушать судьбу и доставлять ненужные проблемы Ришару, лишая его верного счастья с Аньес.
Луна поднялась высоко и светила вовсю.
В ее мертвом свете дом колдуньи Мефрэ казался еще безлюдней, чем заброшенная хижина, возле которой притаилась засада.
– Только он у дома ведьмы появится, – объясняла план операции Аньес. – Мы его, взявшись за руки, окружим кольцом, ну, как в бранле, и начнем читать «Ave Maria», только сначала надо семь раз сказать «amen». Тогда чары с него падут… И ни в коем случае нельзя рук разжимать, чтобы
– А почему мы сейчас за руки не беремся? – опять на всякий случай, спросила Жаккетта.
– Сейчас нас веревочный круг ограждает! – успокоила ее страхи Аньес. – Мы вообще для нечистой силы не видны.
За разговором они и не заметили, когда на улице появилась крепко сбитая, высокая фигура.
– Ой, вот он! – первой опомнилась Аньес. – Шляпу-то как низко на лоб надвинул, идет, наверное, ничего не видя. Как во сне!
От ее неожиданного возгласа Ришар испуганно дернулся и свалился с камня, на котором сидел, держа Аньес на коленях. Упав спиной в колючий куст не то боярышника, не то еще чего, ощутимо придавленный сверху подругой, он сдавленно зашипел, борясь с желанием заорать во все горло.
Пока Жаккетта поднимала Аньес, а потом они вдвоем выпутывали бедолагу из колючек, Большой Пьер успел войти в калитку.
– Хорошо еще, что нас не заметил! – облегченно прошептала Жаккетта. – Ты чего дергаешься, как полоумный?
– Орите больше! – огрызнулся Ришар, выдирая шипы из штанов. – «Вот он, вот он!» От неожиданности всякий свалится! Черт! Мне крест так в спину вдавился, что теперь неделю синяк не сойдет!
– Совсем с ума сошел?! – накинулась на него Аньес. – Кто же в таком месте черта поминает?! Накличешь на нашу голову!
Но потом ее мягкое сердце взяло верх, и она сменила гнев на милость:
– Подождем, может скоро выйдет!
И опять пристроилась под крылышко Ришара.
Большой Пьер, действительно, задержался у колдуньи совсем недолго.
Не успела Жаккетта хорошенько замерзнуть, а дверь в колдуньином доме опять открылась.
– Сейчас выйдет, бежим! – подала сигнал Аньес, и они дружно кинулись к калитке.
Как только высокий человек в надвинутой низко шляпе шагнул на улицу, три благовоняющие на всю округу фигуры в плащах с поднятыми капюшонами и крестами поверх плащей на груди и спине, окружили его и принялись водить хоровод, как вокруг майского дерева.
«Амэн, амэн, амэн, амэн…» – громко при этом шептали они.
В первую секунду человек ошарашено застыл, но потом прорычал:
– Это еще что за шуты?!!! – и потянулся к клинку у пояса.
Аньес испуганно взвизгнула: это был голос не Большого Пьера!
Круг распался, фигуры замерли.
Ришар схватил человека за руку, не давая выхватить кинжал, и быстро сбил с него шляпу.
Под шляпой оказалась круглая, абсолютно лысая голова со злющими глазами и крючковатым носом.
Совершив сей героический поступок, конюх тоже замер, не зная, что же делать дальше и как объяснить незнакомцу, что они ошиблись.
В этот трагический момент на крыше колдуньиного дома дико взвыли коты, повинуясь древнему весеннему инстинкту, наступающему у них в этом месяце.
Вопль котов
Отряд борцов с чарами кинулся врассыпную, оставив недоумевающему клиенту Мефрэ (он пришел за средством для ращения волос) только запах чеснока и ожерелье из мелких булыжников, развязавшееся и свалившееся с шеи Ришара.
Под покровом темноты три жалкие тени осторожно пробрались по неосвещенному двору Аквитанского отеля и шмыгнули в комнату камеристок. Там они принялись грустно складывать в углу испачканные плащи, каменные ожерелья и чесночные пояса.
Жаккетта с наслаждением стянула чуть не придушивший ее во время бега наспинный крест и рухнула на кровать.
– Весь подол в угле… – мрачно подытожила она приключение. – Хорошо, платье старое… Пойду, воды принесу, чтобы сполоснуться, да молока – чеснок перебить [41] . Веревку жалко, там ведь осталась. Надо завтра забрать.
Она вышла.
Заробевший в девичьей комнате Ришар осторожно присел на старенькое, но очень приличное кресло, (выделенное, как-то, раздобрившейся Жанной) и растерянно ковырялся в затылке.
41
Бытует мнение, что молоко отбивает запах чеснока во рту.
Аньес же застыла у стола, невидящими глазами глядя сквозь кучу сложенных на столешнице крестов.
Жаккетта вернулась с ведром воды и кувшином молока.
На звук открывающейся двери Аньес обернулась. Обвела комнату расширенными глазами и с холодной убежденной тоской сообщила:
– Все ясно! Эта тварь заколдовала Большого Пьера куда сильней, чем мы думали! И он приходит к ней в зверином обличье. Он оборотень!
Кувшин выпал из рук ужаснувшейся Жаккетты.
Новый план спасения Большого Пьера и превращения его из заблудшего оборотня в доброго католика был таким:
– Как только Большой Пьер выйдет со двора, мы пойдем за ним. Когда он превратится в зверя, надо плеснуть на него святой водой и стукнуть по спине крестом – тогда он из оборотня опять превратится в человека!
Своими знаниями по части борьбы с нечистой силой Аньес могла поспорить с коллегией инквизиторов.
Вечером пошел не сильный, но затяжной дождь.
В такую погоду уютнее всего сидеть у очага, закутавшись во что-нибудь теплое и пушистое, смотреть на пляшущие язычки огня, слушать монотонное шуршание капель за стеной и шум внезапных порывов ветра, радуясь, что все это там, а ты здесь…
Не обращая никакого внимания на погоду, принаряженный Большой Пьер накинул плащ, надвинул поплотней шляпу с перышком и исчез за воротами.
Следивший за ним весь день Ришар кликнул девушек, и летучий отряд борцов с колдовством кинулся в дождь на охоту за оборотнем.
Большой Пьер, не спеша, шел по безлюдной улочке, изредка поеживаясь от закинутых в лицо порывом ветра капель, и, если верить его виду со спины, пока ни в кого превращаться не собирался.
Он и не подозревал, что на расстоянии нескольких туазов за ним крадутся его лучшие друзья.