Брежнев. Разочарование России
Шрифт:
«Папа в принципе был аккуратистом, — рассказывала его дочь. — У него каждая вещь лежала на своем месте. Он всегда носил рубашки с галстуком. Я не помню, чтобы он был когда-нибудь в майке, в рубашке без галстука, чтобы у него был расстегнут воротничок или засучены рукава. Только когда он был уже пожилым человеком, иногда по воскресеньям надевал спортивную рубашку темно-синего или темно-серого цвета…
На пляже он никогда не раздевался. Так и сидел в брюках, рубашке с галстуком и шляпе. Снимал только пиджак. Он не считал удобным для советского посла ходить в трусах перед иностранцами. Журналисты могли изловчиться, сделать любую фотографию и представить
Юмора ему отчаянно не хватало. Хотя иногда он пытался шутить. Его заместитель Михаил Степанович Капица рассказывал, как во время разговора с Фам Ван Донгом, премьер-министром Вьетнама, Громыко предложил сделать паузу и спросил:
— Знаете ли вы, что такое обмен мнениями? — И сам ответил: — Это когда товарищ Капица приходит ко мне со своим мнением, а уходит с моим.
И захохотал. Капица позволил себе заметить, что бывает и наоборот.
— Но это редко! — откликнулся министр.
Большинству тех, кто его знал, Громыко запомнился человеком скрытным и замкнутым, лишенным человеческого тепла. Его сын рассказывал мне:
— Никогда не видел его лежащим на диване, никогда не видел небритым. Он был человеком немецкой пунктуальности. Отдыхая в Барвихе, он упал и сломал правую руку. Как же подписывать документы? Заказали печатку с факсимиле.
Громыко был научен жизнью: слово — серебро, молчание — золото. Если вообще можно ничего не говорить, то лучше и не говорить. Он избегал встреч один на один, даже на неформальные мероприятия брал переводчика. Так ему было спокойнее. Он начинал свою карьеру в те времена, когда даже послам запрещалось встречаться с иностранцами наедине. Его привычка прятаться под маской от внешнего мира лишь иногда позволяла ему раскрываться.
Сторонник разрядки в отношениях с могущественными Соединенными Штатами, Громыко занимал жесткую позицию, когда речь шла о судьбе соседних стран.
При Громыко приняли решение о вводе войск в Чехословакию. В 1980 году Громыко занял очень воинственную позицию в отношении Польши, где буквально на глазах рушился социалистический строй. Министр говорил, что «нам нельзя терять Польшу», и считал, что надо идти на введение «чрезвычайного положения для спасения революционных завоеваний». Кровавая афганская кампания на совести и Громыко. За девять лет боевых действий советские войска потеряли более тринадцати тысяч человек. Каждый год войны стоил нашей стране три миллиарда долларов…
Гибель Пражской весны
Александр Дубчек родился в семье коммунистов. После Октябрьской революции его родители решили ехать работать в Советский Союз. Вместе с другими поклонниками Октябрьской революции собрали деньги, купили на эти деньги локомотив, электрогенератор, грузовик, трактор. В марте 1925 года триста человек переехали в Советский Союз. Направили их в Киргизию. Работящие люди, они быстро обустроились на новом месте. Словацкий кооператив работал до декабря 1943 года, когда его распустили, а все оборудование перешло наркомату сельского хозяйства Киргизии.
В тридцатые годы отец Дубчека получил работу в Горьком, где Александр пошел в школу. В 1938 году семья оказалась перед выбором — или получать советское гражданство и остаться навсегда, или возвращаться на родину. Отец выбрал возвращение. Возможно, это их спасло от сталинских репрессий.
Они оказались на родине после подписания мюнхенских соглашений, которые решили судьбу Чехословакии. В марте 1939 года страна была оккупирована и расчленена. Чехия исчезла с политической карты. Появился протекторат Богемии и Моравии. Формально им управляло чешское правительство, фактически всем руководили немцы. Словакия превратилась в профашистское государство. Александр Дубчек и его брат вступили в компартию, когда на это решались немногие. За коммунистами охотились. Отец Дубчека был арестован летом 1942 года в Братиславе.
Летом 1944 года в Словакии вспыхнуло восстание, поддержанное из Москвы и из Лондона. В Словакию были введены немецкие войска. Александр Дубчек участвовал в словацком национальном восстании вместе с братом. Его брата убили немцы, Александр был ранен. После войны в стране установился коммунистический режим. Дубчека быстро взяли на партийную работу. В 1955 году отправили на учебу в Москву — в Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Он проучился три года, ему помогало то, что он в совершенстве владел русским языком. С этого времени советские партийные чиновники считали Дубчека своим человеком, надежным товарищем.
5 января 1968 года его избрали руководителем компартии Чехословакии. Новый первый секретарь ЦК запросто заглянул в советское посольство в Праге. Посол Степан Васильевич Червоненко приказал достать шампанское, и советские дипломаты от души выпили за успех «нашего Александра Степановича».
Мало кто в тот момент обратил внимание на то, что Дубчек абсолютно не был похож на обычного партработника. Он был честным и простым человеком, начисто лишен авторитарности и хорошо относился к людям. Впоследствии одни упрекали Дубчека, что он слишком торопился с реформами. Другие — что он преступно медлил и упустил исторический шанс преобразовать страну. Сам он считал, что его главная проблема состояла в другом — он не смог предвидеть ввода советских войск в Чехословакию.
29 января 1968 года Дубчек прилетел в Москву. Посмотреть на нового руководителя соседней Чехословакии собралось все политбюро. Дубчек рассказывал о своих планах очень осторожно. Зная аллергию советских руководителей на слово «реформа», он говорил только об обновлении. В пользу Дубчека свидетельствовало то, что он прекрасно владел русским, жил и учился в Советском Союзе. Но члены советского политбюро не увидели в нем привычной жесткости и твердости.
«Высокий, с интеллигентным лицом и фигурой царевича Алексея, нервный, подвижный, не то неуверенный в себе, не то с особой манерой обращения», — таким в марте 1968 года увидел руководителя Чехословакии заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов.
Александр Дубчек делал то, что он считал нужным, и искренне не мог понять, почему в Москве почти сразу насторожились. Он отменил цензуру и требовал, чтобы партийные органы информировали страну о том, чем они занимаются. Все это были удивительные новшества, которые все меньше нравились советскому посольству. В Москве обратили внимание на то, что Дубчек проводит смену кадров, не спрашивая совета. Более того, теряют посты те, кто считался советским ставленником.
Особое возмущение в Москве вызывал известный экономист Ота Шик. Советских руководителей не интересовало то, что Шик вступил в компартию в 1940 году, когда страна была оккупирована немецкими войсками и партия запрещена, что в 1941 году его арестовали и отправили в концлагерь Маутхаузен. Будучи директором Института экономики Академии наук, Ота Шик вместе с другими экономистами предложил реформы, которые должны были привести к сочетанию рыночных механизмов и централизованного планирования. Его называли отцом экономической реформы.