Бридж - моя игра

Горен Чарльз Генри

Иначе, забудьте все, о чем мы говорили.

Существует еще одна распространенная конвенция, применение которой более проблематично, чем польза, которую она приносит. Речь идет о пятикартном мажоре. Не имея которого, вы не имеете право открываться мажорной мастью. С такой рукой:

♠TKДB ♥TKДB ♦764 ♣54

от вас ждут открытие сильнейшим минором, в данном случае бубной. Начиная со следующего круга (если он, конечно, состоится) вы начинаете демонстрировать свои мажоры.

Нужно признать, что эта конвенция не без достоинств, но меня лично она так и не смогла увлечь, потому что я всегда оставался приверженцем натуральной торговли. При наличии у вас четырехкартного мажора, а то

и двух, как в вышеозначенной руке, например, эта конвенция требует от вас открытия минором, которому рука вовсе не соответствует. А что получается, когда у вас действительно бубновая или трефовая масть. Вам потребуется два или три круга торговли, пока партнер поймет, что вы вовсе не собираетесь шутки шутить, что у вас в действительности открытие в минорной масти. Но, к сожалению, он обнаружит это на два или три круга позже, чем следовало. Итог пятикартной мажорной конвенции – двусмысленность, сомнение, усложненность и отсутствие уверенности в партнере, не говоря уже о большем, по сравнению с натуральной торговлей, количестве ошибок. Конечно, информация о наличии пятерки пик или пятерки червей у партнера – вещь весьма заманчивая, но, если вы умелый игрок, то нет ничего страшного играть контракт и на семикартном козыре, т.е. фите четыре–три. Мы называем этот фит «Мойшенским», в честь издателя «Брифи Уорлд». Сонни Мойше оспаривал уместность пятикартной мажорной конвенции, утверждал, что фит четыре–три дает отличные результаты. И он много раз доказывал это.

Система моей мечты

Иной раз меня обуревает желание, так, ради драматического эффекта, предложить великую конвенцию, которая заставила бы всех изумиться моей изобретательности. Ну, например: двойной прыжок в интервенции в красной масти, после открытия противником двумя в черной, показывает 16 очков, бланкового валета. Или: открытие в торговле «одним в масти» демонстрирует двенадцать–четырнадцать очков, сидя на линии Юг–Север, и шестнадцать–восемнадцать очков, сидя на линии Запад–Восток, за исключением четных сред, когда показывается шестерка бубен.

Но мне так никогда и не удалось изобрести ничего радикального и столь впечатляющего. Я по-прежнему являюсь приверженцем натуральной системы торговли, когда открытие бубны означает только одно, хоть стреляйте меня, но – это наличие хорошей бубновой масти; открытие одного без козыря показывает регулярную руку и т.д., все предельно просто. Быть может, я и кажусь наивным, но не более чем один джентльмен с Юга, заявивший мне однажды (и я воспринял это, как комплемент): «Я согласен с вами мистер Горен. Если человек заявляет трефу, у него должна быть трефовая масть. Та, что придумал Господь вместе с тремя основными мастями для игры в карты».

Когда кто-то пытается внушить мне, что суперсложность – верный путь к победному бриджу, я вспоминаю год, когда моя команда в числе четырех национальных команд играла в чемпионате Кливленда. Однажды мы уже выигрывали этот турнир, выиграли мы его и на этот раз, но вряд ли найдется хоть один бриджист, который сможет забыть тот потрясающий вечер. Наша команда была в ударе: тридцать шесть сдач и ни одной даже малюсенькой ошибочки. Команда, занявшая второе место и близко не смогла подойти к нам. Ну и, конечно, – неизбежное замечание кибитцера, наблюдавшего за мной весь матч: «И что в нем великого», – услышал я краем уха. – «Он не сделал ничего, что не удалось бы и мне». Я вряд ли когда-либо смогу забыть эту ремарку. До конца моей карьеры она так и осталась самым теплым комплементом в мой адрес.

Великолепный британский игрок С. Дж. Саймон вспоминал схожий случай, доказывающий несомненные достоинства более простых натуральных систем. В одном из матчей к ним с Гаррисоном Греем пришли железные девять взяток, ни больше, ни меньше, они их заказали и, естественно, взяли. Чуть позже, пара бид-мастеров, вооруженных новейшей автоматической системой обмена информации, оплакивала тот факт, что в этой же самой сдаче после пяти раундов торговли они достигли контракта в «четыре червы» и сели без двух. Их естественным желанием было узнать, каким, наверное, одному Богу известным, способом Саймону и Грею удалось достичь контракта в «три без козыря» на этих руках. На свет извлекли протоколы и оказалось, что торговля Саймона и Грея проистекала следующим образом:

Север Юг

1БК 3БК

Я не стану уверять вас, что наши результаты в Кливленде или Саймона–Грея в Англии нельзя было достичь с помощью другой системы торговли. Конечно, можно, но – с помощью усложненной опасной торговли с ловушками и западнями и только с партнерами, улавливающими малейшее колебание вашей мысли. Насколько я понимаю, основное отличие Стандартной Американской системы (иногда, ее не совсем точно называют системой Горена) и различными экзотическими системами, вращающимися в вечно бурлящем мире бриджа, заключается в том, что, пользуясь последними, тратится гораздо больше энергии и требуется гораздо больше концентрации мысли, нежели, применяя натуральные системы, дающие тот же результат без малейшего учащения вашего пульса. Разрешите повториться и подчеркнуть: я не отрицаю безоговорочно все искусственные системы с их слабыми бескозырными открытиями, полублоками, сильными открытиями одной трефы и слабыми прыжками для показа поддержки. В руках искусных и опытных партнеров эти системы, как правила, приведут вас, куда требуется. Но доставят они вас в конечный пункт окольным и трудным путем.

Открытие 1БК – может ли оно подвести?

Краеугольным камнем многих искусственных систем является слабое открытие одним без козыря. За этим стоит определенная логика: ваша собственная рука довольна слаба, сила в пределах 11–12 очков, следовательно, у оппонентов есть очень возможный гейм; следовательно, открытием одним без козыря вы отнимаете у них полезное пространство для обмена информацией. Согласен, это не самая худшая и не самая строгая логика, которую мне довелось слышать, но прикиньте вероятность риска, которому вы подвергаетесь. Предположите, что у партнера минимум очков, а ваши 11–12 очков представляют всю силу обеих рук. Если теперь вас законтрят (а контра на БК-контракт всегда штрафная, но не информационная), вы можете серьезно пострадать.

Я вспоминаю год, когда очень мощная команда Ивара Стакгольда и Леонарда Хармона в одном международном матче понесла очень серьезные потери, используя слабые БК-открытия. Другой случай произошел с одной английской командой в международных соревнованиях на Бермудах. После неудачного дня они вошли на следующее утро в игровой зал, сделав следующее заявление: «Джентльмены», – провозгласил один из них,– «мы просим внимания. Требование к открытию одним без козыря по нашей системе основывалось на 11–12 очках. Отныне мы повышаем его до 12–13 очков». Потряся мир этим революционным преобразованием, команда продолжала нести потери из-за слабых БК-открытий.

Наверное, есть что-то в этих заявках, если они продолжают снова и снова появляться на сцене бриджевой жизни. С точки зрения исторической ретроспективы – это одна из старейших заявок в бридже. Она уже тогда стала древней, когда многие из новоявленных «изобретателей» еще не успели появиться на свет божий. Тридцать лет назад, во время наших поездок по Филадельфии мой друг, дантист Д-р Леон Алтман, один из моих самых любимых и постоянных партнеров, с веселой отрешенностью практиковал слабые БК-открытия. Всякий раз, как док. открывал торговлю одним без козыря – это просто являлось сигналом, что торговля началась; по крайне мере, мы могли сказать, что карты за столом легли более или менее равномерно.