Бригада 15. Тень победы
Шрифт:
Медведь перешел на шаг. Теперь он обходил людей по дуге, держась на расстоянии не больше трех метров. Саша и боксер, оставаясь на месте, все время поворачивались к нему лицом.
— Для атаки он встанет на задние лапы, — продолжал Белов.
— А если не встанет?
— Встанет. Обязательно встанет. Только не вздумай от него бежать.
Зверь остановился. Он внимательно смотрел на людей и мотал большой лобастой башкой. Казалось, он размышлял, кого из двух нарушителей выбрать, высокого или того, что пониже. Наконец медведь присел на задние лапы и заревел, задрав голову к небу. Затем он
Степанцов обладал отменной реакцией — для бокса это необходимо — но далее он не смог превзойти Зверя в ловкости и вовремя отскочить. Степанцов почувствовал, как что-то вроде зубьев вил ударило его по груди, и в то же мгновение ощутил жуткую раздирающую боль. Легко, как пушинка, он отлетел в сторону, упал навзничь, но тут же вскочил. Перед глазами у Сергея поплыли разноцветные круги, ноги начали заплетаться. Он взмахнул ножом и заорал что было мочи, чтобы перекричать, пересилить боль.
Медведь, вставший на задние лапы, был огромен— наверное, далеко за два метра. Впервые он ударил человека и понял, что попал. Ноздри уловили запах теплой крови — слишком жидкой и сладкой для лесного зверя. Второй человек был ниже ростом, и лапа, вооруженная длинными когтями, пролетела над его головой. Зверь решил нанести удар сверху. Он выпрямился во весь свой исполинский рост и приготовился обрушиться на низкого человека, но тот внезапно шагнул ему навстречу и какой-то палкой нанес сильнейший удар снизу в грудь напротив сердца.
Прочное, острое, как бритва, лезвие в вошло в толстую шкуру, как в масло. Медведь ревел и продолжал по инерции наваливаться на человека, но чем ближе была цель, тем глубже проникала в его плоть острая заноза, разрывая мышцы и связки...
Слабое существо без шкуры, клыков и когтей обмануло Зверя, обратило его силу и злобу против него самого. Высокий человек, оправившись, бросился в Драку. Он с отчаянным криком по самую рукоять вонзил нож под лопатку Зверя. Медведь, огрызаясь, резко повернул голову; но сомкнувшиеся с лязгом челюсти поймали лишь пустоту. Человек ловко увернулся. Он ударил Зверя еще раз, а потом еще и еще...
Темная густая кровь вырвалась наружу и хлынула по мохнатой шкуре на землю. Зверь чувствовал боль, такую сильную, что, казалось, она затопила его целиком, с головой и потрохами. Он начал падать на человека с палкой, пытаясь подмять его под себя, но тот упер ее конец в землю, а сам отскочил в сторону. Перо копья достигло сердца Зверя и разорвало его на две трепещущие половины. Земля ушла у медведя из-под ног. Последним усилием он попытался достать человека с ножом, но остатки сил вытекли из него вместе с кровью. Когти его загребли землю, вырывая пучки травы. Потом лапы разжались, медведь заревел в последний раз и забился в конвульсиях. Все было кончено.
Белов был весь, с головы до ног, перепачкан кровью Зверя; она хлынула на него таким мощным потоком, что он не успел увернуться. Он подбежал к Степанцову. Сергей вырвал нож из туши, по которой, как электрические импульсы, пробегали слабые судороги агонии, и без сил рухнул на медведя. Белов оттащил боксера в сторону, перевернул на спину. Свитер на его груди был разорван наискось от плеча к животу. Белов раздвинул обрывки и ладонью провел по залитому кровью голому торсу раненого. На несколько секунд показалась белая кожа между четырьмя глубокими бороздами, из которых с новой силой заструилась кровь.
— Как я? — простонал Степанцов.
— Хреново, — честно ответил Белов, — но жить будешь. Надо только остановить кровотечение.
Он снял cвоo куртку, ножом разрезал ее на полосы и связал их между собой. Получилось Некое подобие бинта. «На первое время сгодится», — подумал Белов и наложил боксеру на грудь тугую, тут же набухшую кровью, повязку. Надолго ли ее хватит? Обратный путь до Медвежки предстоял неблизкий.
Саша с трудом вырвал копье из плоти Зверя. Его древко было мокрым и липким от крови, но зато на нем проявились, как на фотографии, таинственные пиктограммы. Что было бы, если бы Аким не заставил их взять с собой это проверенное им и его предками оружие?..
Он подобрал с травы нож, обтер пучком травы и вернул его в ножны на поясе Степанцова. Может этот клинок пригодится кому-нибудь еще? Белов помог Сергею подняться. Раненый оперся на его плечо, и они двинулись в сторону реки. Полярная звезда была еле видна; на востоке появилась бледная полоска рассвета. Надо было возвращаться.
Они пошли, держа путь на юг. Тайга сменилась редким подлеском; потом кустарником. Где-то неподалеку, слева от них шумела вода — это река Ус, как и сто, и тысячу лет назад стремительно бежала к Ангаре. Реки живут гораздо дольше, чем люди и медведи...
Когда уже совсем рассвело, Белов с повисшим, на нем боксером вышли на берег реки в том месте, откуда начали свой путь к Алатырь-камню. Солнце еще не набрало полной силы, лучи его нежно касались травы и листьев. На камне, рядом с надувной лодкой, сидел, как всегда невозмутимый, Аким и курил самокрутку.
— Добрый знак! — сказал он вместо приветствия.
— Это ты называешь добрым знаком? — удивился Белов. Он осторожно опустил на землю выбившегося из сил Сергея. — Не пойму, как мы живы остались!
— Добрый знак! — не обращая внимания на его слова, повторил Аким. — Хозяин отпустил вас. Теперь все будет хорошо.
Аким привычным жестом притушил самокрутку и сунул ее за ухо. Он встал, подошел к Степанцову и заглянул ему в глаза. Сергей выглядел неважно, как человек, которого бьет лихорадка: лицо осунулось, кожа побелела, глаза горят... Аким кивнул и стал что-то искать у себя под ногами. Он скрылся в кустарнике, и, спустя минуту, вернулся с какой-то травой в руке. Сунул ее в рот и принялся жевать. Затем подошел к Сергею и, выплюнув на ладонь зеленую массу быстрым движением сунул ее боксеру в рот.
— Подержи под языком, — сказал Аким. — Не глотай сразу
По лицу Степанцова было видно, что он и не собирается это делать, скорее наоборот. Однако кашица пошла ему на пользу. Сергею прямо на глазах стало лучше. Он взбодрился и даже встал на ноги, хоть и с трудом.
— Я пойду сам, — заявил он во всеуслышание.
— Ну вот видишь? — улыбнулся Аким Белову. — С ним все в порядке.
— Вертолет прилетит только послезавтра, — возразил тот, — я боюсь, у него рана загноится.