Бригада 16. Похищение европы
Шрифт:
Друзья застыли друг напротив друга. Поза Ватсона выражала крайнюю степень недоумения, Лукин же был благообразен и умиротворен.
– В хранилище мудрости человеческой, приют печатного слова.
– Однако... Молодые годы не прошли для тебя бесследно. Ты сильно ушиблен филологией, приятель. Вот только Пушкина с Шевченко путаешь.
Федор, не отвечая на выпад Ватсона, молча двинулся вперед. Слева показалось четырехэтажное здание с серым фасадом - педагогический институт, единственный вуз в Петропавловске-Камчатском. Проходя мимо стайки голоногих абитуриенток,
– Похотливый кобель!
– с чувством собственного превосходства сказал Лукин.
– Зрю вожделение в твоих бесстыжих глазах!
– Не волнуйся, - посоветовал Ватсон, - на тебя мое вожделение не распространяется!
– Он помолчал и добавил: - Вон та грудастая в белом платьице - очень даже ничего!
Федор крепко сжал локоть доктора.
– Пошли! Лучше о душе подумай! Явишься на Суд Божий в рубище грехов, и бесплатная путевка в ад тебе обеспечена.
– С какой стати?
– удивился Ватсон.
– Я ни с кем судиться не собираюсь и в ад не тороплюсь.
– Вспомни о блуждающей душе великого грешника, купца Митрофанова, - пояснил Федор.
– И с тобой будет то же самое, если не покаешься.
– Ладно, каюсь, каюсь. Ты давай веди, куда вел, открывай врата учености!
Они миновали здание института и оказались перед невзрачным двухэтажным домиком. Вывеска над входом гласила, что здесь размещается Камчатская областная библиотека. Федор уверенно толкнул стеклянные двери, и приятели очутились в полутемном прохладном вестибюле. Сюда не долетала городская суета; эхо их шагов гулко разносилось под нависшими сводами. Не желая тревожить тишину, царившую в «хранилище мудрости», Лукин перешел на шепот.
– Ты называешь меня несерьезным человеком, и совершенно напрасно. Из вас из всех один я озаботился узнать историю особняка и его бывшего владельца.
– Не передергивай! Я не называл тебя несерьезным. Я говорил, что ты - сумасшедший. Это разные вещи. А что касается истории, мне самому очень интересно.
– Тогда нам в читальный зал.
– Федор свернул направо, даже не взглянув на поясняющую табличку.
– Когда я в первый раз увидел призрака, - продолжал он, - то, как и ты, пребывал в преступном неведении. Не знал, что он - призрак, полагая его за человека. Но потом, когда ознакомился с документами, я сразу смекнул, что к чему. И был уже готов.
– Ты покажешь мне эти документы?
– А иначе зачем я тебя сюда привел?
– Федор чуть не поперхнулся от возмущения.
– Не забавы же ради. Господи, помоги мне вразумить этого упорствующего в заблуждении - для его же пользы!
Они прошли в правое крыло библиотеки и остановились перед массивной дубовой дверью с табличкой «Читальный зал». Лукин покопался в мешковатых штанах и извлек новенький читательский билет в синей корочке.
– Веди себя пристойно!
– напутствовал он Ватсона и взялся за витую бронзовую ручку.
Дверь заскрипела, и на приятелей пахнуло застоявшимся воздухом, пропитанным запахом старой бумаги, сырости и чего-то еще, не имеющего названия, но постоянно присутствующего в захолустных библиотеках. Длинные стеллажи, уставленные книгами, уходили в бесконечность. Ватсон зажмурился; это походило на оптический обман - с улицы библиотека казалась совсем маленькой, но внутри помещения выглядели огромными.
С потолка на массивных цепях свисали бронзовые светильники в виде свечей. В центральном проходе стояли приземистые столы красного дерева, на каждом из них была лампа в зеленом абажуре. Слева от входа, за резной конторкой, сидела чахлая особа неопределенного возраста; Ватсон назвал бы ее «престарелой девушкой».
Увидев Федора, она вскочила с места и на цыпочках подбежала к Лукину.
– Отец Федор!
– зашептала она.
– Как я рада снова вас видеть!
«Давно ли он стал "отцом Федором"? Надо будет спросить», - подумал Ватсон, но вслух ничего не сказал. Молчание, по его разумению, как раз и было тем самым «пристойным поведением», которого требовал от доктора Лукин.
Федор раскинул руки для объятий, и девушка припала к его груди. Лукин поцеловал ее в лоб и спросил:
– Как поживаешь, дитятко?
– Вашими молитвами, - на глазах у девушки выступили слезы радости от счастья лицезрения духовного наставника. Она смахнула их маленьким кулачком и вдруг, внимательно взглянув на Федора, вскрикнула: - Ой! Что это у вас с лицом, отец Федор?
– Это?
– Лукин ощупал мясистый нос и заплывший глаз.
– Пострадал за веру, дитя мое, - ласково сказал он.
– Не дремлет сатана, ох, не дремлет...
– Такова участь всех праведников, - эхом отозвалась девушка.
– Нет пророка в своем отечестве...
– Она только сейчас обратила внимание на Ватсона.
– Кто это с вами, отец? Такой же подвижник, как и вы?
– Странник Ватсон, то есть Станислав, идущий по пути нравственного совершенствования, - представил доктора Лукин.
– Широким шагом, - подтвердил Ватсон эту версию и незаметно ткнул Федора кулаком в бок: мол, не тяни, переходи к делу.
– Дитя мое, - сказал Федор, - можешь ли ты показать нам журнал «Вестник Камчатки»? Нумер шестой за тысяча девятьсот восьмой год?
– Тот самый?
– многозначительно улыбнулась девушка.
– Тот самый.
– Конечно.
– Она повела Федора и Ватсона в дальний конец зала.
Доктор обратил внимание на то, что, кроме них, в библиотеке никого не было. Девушка подошла к высокому стеллажу, придвинула шаткую лестницу-стремянку и стала на нее взбираться. Лукин стыдливо отвел глаза от ее худых ног в коричневых чулках и перекрестился. Ватсон же взял девушку за руку и остановил.
– Давайте лучше я, - сказал он.
– Совершенствоваться так совершенствоваться.
Библиотекарша, с уважением посмотрев на доктора, отступила в сторону.
– Пожалуйста...
Ватсон ловко, как цирковой акробат, залез на стремянку. Папок было много, все они были похожи друг на друга, как близнецы, и он в недоумении замер.