Бригада с запада

Тамоников Александр

Проговорили они больше часа.

– Вот такая, значит, у нас обстановка на данный момент, – подвел итоги беседы майор. – Как видишь, пока ничего особенного. За пределы, так сказать, не выходим. Вот и блюди эти пределы – в этом и будет твоя задача. Главное, чтобы не случилось побегов или какой-нибудь резни. Добывай информацию, выявляй, пресекай на корню… Какими именно способами ты будешь это делать – тебе виднее. Главное, чтобы был результат. Теории ты обучен, а практика – что ж? Будет тебе и практика. А если что, обращайся ко мне. Подскажу, помогу, направлю… Значит, с завтрашнего дня и приступай к службе.

Сергей хотел уже уходить, но майор его остановил.

– Погоди, – сказал он. – Куда тебе торопиться? Сам же говоришь – семейства у тебя нет. Ты вот послушай…

Особое внимание обрати на наших прапорщиков-контролеров. Взять, к примеру, того же Кальченко… Да и другие не лучше. Вступают наши контролеры в неслужебные отношения с заключенными – такая, понимаешь, беда. Выполняют всякие их поручения с выгодой для себя. Скажем, покупают в нашем вольном магазине водку за десять рублей, а продают ее заключенным за сто рублей. Выгода? Еще какая! А коль выгода, то чем их остановишь? Никак я их остановить не могу, и Алябьев, бывший кум, тоже не мог. Потому как шальные деньги! Покупаешь бутылку за десять рублей, а продаешь – за сто! Девяносто рублей выгоды с одной только бутылки! Тут не то что Кальченко, а какой-нибудь святой – и тот, пожалуй, не устоял бы!.. Ну, что ты на меня смотришь? Удивляешься? Говорю же, это от отсутствия практики. Вот поднаберешься практики, тогда, я думаю, и не станешь удивляться. В училище-то, я думаю, тебе ни о чем таком не рассказывали? Так то училище, а здесь – жизнь…

Майор помолчал, задумчиво глядя в окно, затем продолжил:

– А написать рапорт на того же Кальченко я тоже не могу, – вздохнул он. – Потому что нет в том никакого смысла. Ну, напишу… Так завтра на его место пришлют кого-нибудь другого – такого же. А то, может, еще хуже… Или вовсе никого не пришлют. Немного, знаешь ли, желающих в здешних краях выполнять такую работу – день напролет пересчитывать заключенных по головам. Вот так-то… Так что считай, что это мой тебе приказ. В смысле, обратить внимание на товарищей прапорщиков. Да гляди, сам не поддавайся их влиянию. А то ведь станут искушать и соблазнять. К примеру, тот же Кальченко… Ты не гляди, что он душа-мужик. Он, понимаешь ли… – майор не договорил и лишь махнул рукой.

Опять помолчали. И опять первым заговорил майор.

– Есть и еще одна закавыка, – сказал он. – Уж и не знаю, радоваться ли мне такой закавыке или горевать. Слышал или нет – железную дорогу строят в здешних местах. Называется БАМ. Слышал или нет?

– Разумеется, – ответил Сергей. – Как не слышать? Ведь и в газетах об этом пишут, и по телевизору говорят! Хорошее, наверно, дело.

– Хорошее-то оно хорошее… – майор в задумчивости прошелся по тесному кабинету. – Да только вот дорога-то эта должна проходить аккурат мимо нашего поселка!

– И в этом я не вижу ничего плохого, – пожал плечами Сергей. – Железная дорога – это цивилизация! Так что мигом преобразятся здешние места! А то ведь глушь. Вот даже своего названия у поселка нет.

– И с этим я согласен, – кивнул майор. – Будет, я думаю, и цивилизация, и название… А только строить-то эту дорогу придется нам с тобой, вот ведь какое дело!

– Это как же так? – удивленно спросил Сергей.

– А вот так, – вздохнул майор. – Руками наших заключенных, точнее говоря. Не всю, конечно, дорогу, а тот ее участок, который будет пролегать мимо нашего поселка. Говорят, на строительстве не хватает людей. Может, оно и так – не хватает… Мне уже дан приказ сформировать из заключенных строительную бригаду. Строительный отряд, точнее говоря! А для этого перевести их из конвойников в бесконвойников. Ну а коль приказ, то его следует выполнять. Будем формировать бригады. Хотя кого переводить, а кого нельзя переводить ни в коем случае – это, понимаешь ли, тоже задача… Переведем какого-нибудь варнака, а он и ударится в бега! Лови его потом! Хотя, конечно, из этих мест далеко не убежишь, а все равно… В общем, вот тебе еще один мой приказ – присматриваться к каждому заключенному, которого придется переводить в бесконвойников. Просвечивать его насквозь! На три метра вглубь под его ногами! Особенно тех, кто по своей воле будет проситься в бригаду. А такие будут, уж я-то знаю. А уж как ты это будешь делать – это дело твое. На то ты и кум.

Глава 5

И

пошла у Сергея служба. Ну а что? Хочешь или не хочешь, а приказы надо было выполнять. Сергей и приступил к их выполнению. Вначале дела шли со скрипом, затем пошли веселее. Сергей втянулся в службу, обзавелся осведомителями, еще часть осведомителей досталась ему от прежнего оперуполномоченного Алябьева. То есть у Сергея появились в лагере свои глаза и уши, а это очень важно для лагерного кума – иметь в лагере глаза и уши. Это означает, что ты владеешь важной информацией, что ты в курсе дел, которые подспудно творятся в лагере. Может, и не всех дел, но хотя бы некоторых, самых важных и потенциально опасных.

Постепенно формировалась и бригада будущих строителей магистрали. Кого-то из заключенных Сергей рекомендовал в такую бригаду, кого-то рекомендовать не хотел, руководствуясь ему одному известными соображениями. Начальник лагеря доверял мнению Сергея о том или ином заключенном, и это Сергея ободряло. Это, несомненно, означало, что у него все получается, он становится настоящим лагерным уполномоченным-кумом. Но никакой радости от этой мысли Сергей не ощущал. Наоборот, отчего-то она его тяготила, вызывала в нем неудовольствие и даже отвращение. На свою службу он смотрел, как, должно быть, ледащая лошадь смотрит на свой хомут: хочешь того или не хочешь, а тащить его на своей шее надо, потому что нет никакой возможности его сбросить.

Такая душевная угнетенность не проходила в нем даже тогда, когда он заканчивал работу и возвращался домой. Домой… Сергей упорно не желал называть выделенное ему жилище домом – отчего-то у него протестовала душа против такого слова. Какой же этот дом? Разве о таком доме мечтал Сергей? Это холодный и неуютный казенный угол, а не дом. И, что самое главное и печальное, нет у Сергея никакой возможности выбраться из этого угла, потому что выбраться означало поменять место службы. Добровольно он этого сделать не мог – он был человеком военным, а значит, исполнял приказ. Конечно, можно было написать рапорт о переводе в другое место, при желании можно было бы написать хоть десять рапортов. Да вот только что с этого проку? Все равно ведь не переведут, а если и переведут, то наверняка в такое же место, как и то, где он служит сейчас. А то, может, еще и в худшее – хотя есть ли где место хуже, чем этот чертов Участок номер семнадцать?

Не ладилось у Сергея и с личной жизнью. И речь здесь шла не только о женщинах, вернее сказать, не столько о женщинах. С женщинами, теоретически рассуждая, у Сергея особых проблем как раз и не было. Он был молод, красив и одинок, да еще и с приличной, по местным меркам, жилплощадью, и потому на него сразу же положили глаз местные красавицы. В принципе, при желании Сергей мог бы даже жениться – кандидаток на роль его невесты хватало. Но он пока не хотел жениться.

Не было у него и настоящих друзей. Да, он изредка встречался с другими офицерами, даже приглашал их к себе домой, даже они вместе пили водку, но на этом все и заканчивалось. У офицеров была своя жизнь, у Сергея – своя. А завести какого-нибудь закадычного друга-приятеля Сергею хотелось. По характеру он был человеком общительным, и одиночество его тяготило.

И потому он волей-неволей сошелся с прапорщиком Кальченко. Нельзя сказать, что этот Кальченко был ему симпатичен или что у них имелись какие-то общие интересы. Ничего такого как раз и не было. Можно сказать, даже наоборот. Будучи лагерным оперуполномоченным, Сергей волей-неволей имел некоторые представления о том, кто таков Кальченко на самом деле. Прохвост и проныра – вот кто он такой. Вступает в неслужебные отношения с заключенными, продает им втридорога водку и закуску, купленную в вольном магазине и тайком пронесенную на зону. У Сергея имелись на этот счет неопровержимые доказательства, и он докладывал о них начальнику лагеря Торгованову. Доклады начальник внимательно выслушивал, вздыхал и говорил Сергею постоянно одно и то же: «Ладно… Ты сказал, я услышал. Будем разбираться. Благодарю за службу. Ступай». Вот и все. А уж как он там разбирался, да и разбирался ли вообще, того Сергей, конечно же, не знал.