Бригада

Соловьев Роман Васильевич

В кабинет вошла пышнотелая секретарша.

– Мария Федоровна, оформляйте молодого человека, и с завтрашнего дня – в командировку, к Селиванову.

Мария Федоровна почему– то с жалостью оглядела мою худощавую нескладную фигуру, и что-то пометив в блокноте, вздохнула:

– Хорошо, к Селиванову…

На следующий день на «Уазике» меня привезли в небольшой поселок, под Новороссийском. Мы подъехали к деревянному домику на окраине. На улице стоял « ГАЗ-66» с будкой.

– Ну вот, твоя бригада уже дома,– водитель протянул мне пакет с документацией.–

Иди, знакомься, а мне еще в Новороссийск, в управление нужно успеть.

Из калитки вышел огромный рыжий мужик:

– Николай Селиванов. Бригадир. Можно просто Селиван. А ты, стало быть, новый мастер?– он критически осмотрел меня.– Ну, пойдем, знакомиться будем, как раз к ужину успел.

За столом бригадир протянул мне полный граненный стакан с водкой, который утонул в его огромных лапищах.

– Ну, за вступление в монтажное братство…

– Извините меня, но дело в том, что я вообще не пью,– я попытался заискивающе улыбнуться.

Мужики смотрели на меня как на инопланетянина, вышедшего с летучей тарелки.

– Володя, нужно. Парни не поймут.

Я взял стакан, и стараясь не вдыхать, опрокинул горькое содержимое в рот двумя большими глотками.

– Вот это наш человек!– восторженно выкрикнул лысоватый мужик, сидящий напротив меня.

Я вяло закусил огурцом, в голове у меня непривычно зашумело.

– А вы слышали за Кузьмича, из бригады Зайца? – опрокинув стакан, спросил Селиван.– Кузьмич решил машину поменять, пошел на двойную вахту, два месяца дома не был, в Тихорецке жилы рвал. Так вот, приезжает домой – а там в коридоре туфли сорок шестого размера и сумка стоит. Он сначала думал, что это брат жены из Воронежа приехал. А тут детина незнакомый из комнаты выходит, в обнимку с женой. «Рая, к нам что, кто-то приехал?»,– спрашивает Кузьмич. «Нет, Федор, это ты уезжаешь…»

Мужики загоготали:

– И что Кузьмич?

– А что ему, тут же развернулся, и на третью вахту поехал.

Я постарался привстать, и тут у меня перед глазами все поплыло, резко начал приближаться пол с квадратным линолеумом, но меня успели подхватить, и отнести на кровать. « Народец нынче хилый пошел»,– слышал я уже в полузабытье чей-то голос.

Чуть свет меня разбудили, мы попили чай.

– Нужно затариться продуктами с утра, начнем с горного плато, а там придется дня три ночевать в горах,– командовал Селиван.

Бригадир обучил меня правильному заполнению документации, первый день я мотался с водителем к заказчику, сверял схемы, оформлял наряды. Потом « Уазик» отозвали на другой участок, у нас остался «ГАЗ-66» , а я остался с бригадой на объекте. Мужики в это время долбили скальный грунт, под колодцы и кабельные траншеи.

– А что, не бывает экскаватора? – спросил я у своего земляка, Сереги Зайцева.

– Бывает. Но редко,– и немногословный Серега продолжил долбить горный пласт кувалдой.

– А рабочий день сколько продолжается?– поинтересовался я у Селивана.

– Рабочий день – световой день, ты же на вахте, и зарплата у нас от выработки.

Мне

было определенно трудно понять, в каком горниле закалились эти суровые парни, не знающие отдыха, выносливые как степные верблюды, и сильные как африканские слоны. Я решил помочь, и пару часов помахал кувалдой, а наутро еле встал, будто меня самого били этой кувалдой. А ведь они были на десять-двадцать лет старше меня.

« Все дело в привычке»– объяснил мне всезнающий Селиван.

Жили мы несколько дней в горах, готовили на плите с небольшим газовым баллоном, спали на рундуках в будке машины. Вечерами, под шумящими деревьями и яркими звездами я чувствовал опьяняющее чувство от близости с природой, гармонией с окружающей средой. Наверное, так собирались охотники и войны возле костров и десять тысяч, и пятьсот лет назад, деля свою добычу и трофеи. Мужики немного выпивали за ужином, и травили свои нехитрые байки.

– Вы же знаете, я в Ростовском Мореходном учился. Лет пять по Дону на сухогрузах ходил.– Петрович любил вспомнить былое.– А в середине девяностых устроился через однокашника на судно, в загранплавание.

– Куда плавали? – спросил лысый сварщик Павловский.

– Это гавно по трубам плавает,– обиженно вытянул губы Петрович,– а моряки ходят. В Валенсии помню, в Испании случай был. Мы там разгружались в порту, и мне трубой ногу придавило. Капитан вызвал медиков, а у нас очень серьезная медицинская страховка была, в любом городе Европы котировалась. Меня привезли в больницу. Положили в большую палату, кондиционер, телевизор, все дела. Врачи вокруг меня бегают, кровь из пальчика взяли, давление померили. Потом корзину с фруктами принесли. Лежу я как царь, балдею. После обеда заходит бабенка, такая чернявенькая, сисястая:

– Ви есть сеньор Филатов, русска?

Я ей киваю, он самый.

– Вам нужно сделать это… отсос.

Я опешил.

– Что и это в страховку входит?

Она такая серьезная стоит и головой машет. Я думаю ладно, им виднее.

Снял штаны. Она мне:

– Весь раздеться, и на живот.

Я разделся, лег, а сам оглядываюсь, смотрю, чтобы никакой заподлянки не было. А она натянула перчаточки, вытащила из кармана маленькие такие ваккумные баночки, мажет мне спину мазью и баночки ставит. Не знаю, как это с ногой связано, но через три дня я был как новенький. Даже грешным делом хотел другую ногу повредить, чтобы с Паолой, так ее звали, поближе познакомиться, но судно уходило, и меня выписали…

Мужики потихоньку начали расходиться, у костра остался один Павловский.

Утром я встал часа в четыре, по нужде, и увидел, что у потухшего костра так же сидит сварщик Павловский. Он сидел и смотрел в одну точку, как -будто не замечая никого вокруг.

– Лучше не трогай его сейчас,– похлопал меня по плечу Селиван.

– А что с ним?– признаться, я был очень удивлен.

– Он сейчас блуждает где-то в космосе. Медитация. Это его нормальное состояние после литра. Еще может по-английски бормотать.