Бригадир
Шрифт:
Наш разговор прервал требовательный звонок в дверь, и Зойка метнулась открыть.
— Павел Семенович, спасибо, что пришли! Вы так выручили!
— Да ладно, Зоечка, — услышал я, — как я тебе откажу!
Вот ведь сучка! — с веселым удивлением подумал я. Витька скоро в дверь не пройдет, рога не пролезут.
— Где наш больной?
— Вот он! — Зойка открыла дверь, пропуская вперед благообразного мужчину лет сорока в очках и с железным биксом в руке.
— Что с ним? — спросил врач, надевая перчатки и обрабатывая их резко пахнущей жидкостью. Спирт, не иначе.
— Пулевое, —
— Тогда молодцы, что жгут наложили, молодые люди, — величественно кивнул доктор своей стильной эспаньолкой. — Кстати, я не хочу знать обстоятельств получения этой раны. Я о ней обязан в милицию доложить.
— Два куска, — ответил я. — И никто никуда не звонит.
— Пока не могу обещать, — поморщился врач. — Если он попадет в стационар, это регистратура сделает. Там же медсестры, санитарки… Такое не спрятать, и всех не заставишь замолчать. Штанину режьте! Зоя Михална, проассистируйте мне, пожалуйста.
— Да, Павел Семенович, — кротко сказала Зойка, глядя на врача обожающими глазами.
— И дайте больше света!
Из комнаты пацанов принесли настольную лампу и направили ее на ногу Штыря. Я кивнул парням, чтобы они не отсвечивали и отошли в сторонку. Незачем напрягать доктора. Ему сейчас за скальпель браться.
— Сначала промоем область раны, — бурчал себе под нос эскулап, когда штанину ниже колена отрезали вовсе и бросили в ведро.
Зойка протерла голень, убрав следы крови, и только ранка меньше ногтя мизинца говорила о том, что Штырь таки чуть-чуть не помер. Странно, она же крошечная такая.
— Прелестно! Прелестно! — напевал себе под нос врач. — Люблю сквозные ранения. Не нужно под рентгеном руки жечь.
— А разве пулю нельзя вытащить, нащупав в ране? — не удержался я, а врач посмотрел на меня уничтожающим взглядом.
— Конечно же, нет! — возмущенно сказал доктор. — Раневой канал пульсирует и закрывается. Пулю вынимают, продвигая инструмент под потоком рентгеновских лучей, а врач при этом хватает очень приличную дозу облучения. Вы кино пересмотрели, молодой человек? Тогда я вас разочарую, это совсем не так работает. Шприц!
Он обколол рану новокаином и рассек ее вдоль.
— Зажим! Еще зажим! Еще! Вязать! Ждем!
Он перевязал мелкие сосуды под кожей и прижал рану салфеткой.
— Кровь остановиться должна, — словно извиняясь, пояснил он. — У меня же коагулятора нет.
— А-а! — с умным видом покивали мы. — Ну да! Откуда у нас коагулятор! Но ты скажи, доктор, мы купим что нужно!
— Сейчас чуть ослабьте жгут, — скомандовал он, беря в руку зажим. — На раз-два-три. Потом затягивайте. Мне надо сосуд поймать. Скорее всего, мелкую веточку перебило.
— Раз! Два! Три! Есть! Поймал! Зоя, вязать!
И как он в этом месиве видит что-то! Все красное, и не понять ни хрена.
— Теперь выходное отверстие, — снова бурчал себе под нос доктор. — Новокаин! Скальпель! Вязать! Дренаж!
Он всунул с двух сторон какие-то трубки и положил сверху повязку.
— А зашить? — непонимающе посмотрел на него Штырь, который под новокаином не чувствовал ничего. У него самое веселое потом начнется, когда анестезия отходить
— Огнестрельные раны не зашивают! — с мученическим видом поднял глаза к потолку Павел Семенович. — Молодые люди! Я вам настоятельно рекомендую или устроиться на нормальную работу, или перестать смотреть голливудские фильмы. При вашем образе жизни такая вопиющая безграмотность может закончиться плачевно. Там же полную чушь показывают! Я вас уверяю, что получать в голову двенадцать раундов подряд и остаться в своем уме решительно невозможно. Это я про Рокки, если вы вдруг не поняли.
— Поняли, — кивнули мы.- Мы же боксеры. Сами ржали, как кони над первой и второй частью. Но прикольно же…
— Тогда завтра я его перевяжу, — ответил врач, собирая бикс. — А пока лежать…
Доктор, получив деньги, ушел, и Зоя пошла его провожать. А мы расселись вокруг софы, на которой возлежал Штырь. Повязка немного промокла кровью, но он был огурцом, и даже шутить пытался.
— Ливайсы мои не выкидывайте, пацаны, — попросил он, — я себе козырные шорты на лето сделаю.
— Шорты? Шорты? — Китаец начал хихикать как придурок и никак не мог остановиться. Пальцы его ходили ходуном, а в глазах появился безумный блеск. Он смеялся каким-то дебильным коротким смехом, которого мы от жизнерадостного Димана не слыхали ни разу в жизни.
— Шорты! Шорты! — повторял Китаец. Он снова и снова хихикал как полоумный, а потом заорал:
— Нас ведь положить могли сегодня! Положить на хуй! Штырь чудом уцелел! Парни!
Он повел по сторонам безумным взглядом и уставился на меня.
— Отходняк словил, — со знанием дела сказал Копченый. — Пацан еще. Водки бы ему. Есть у тебя?
— У меня нет.
Я встал со стула и пошел на кухню. У Витьки точно есть заначка, о которой знала его жена. Так и оказалось. Только не водка, а паточный самогон, вонючий, как солдатская портянка после марш-броска.
— Пей, Димон, — всунул я ему в руку стакан, а он начал хлебать, выбивая зубами какую-то затейливую мелодию. Непривычен Китаец к смерти. Тринадцать человек за пару минут положить — это не урку забить сгоряча. Тут особый склад мозгов нужен. Как у солдат или бандитов. Ну да время такое. Если я правильно помню свою прошлую жизнь, крови в ближайшие годы будет столько, что хоть стены крась. Привыкнет…
Парни разошлись по домам, а Копченый по просьбе Карася пошел проводить Китайца. Как бы чего не случилось. Штырь заснул в моей комнате, а Зоя быстро убралась за доктором и сунула мне листок с рецептами. Что давать Пахому и когда, график измерения температуры.
— Ему теперь отдыхать долго надо. Да и тебе тоже. Поспите.
— Спасибо тебе! — я клюнул соседку в щеку. В губы не решился. Да и ни к чему это.
— Как вас вообще угораздило в такое попасть? — спросила она зло, отворачиваясь от моих непрошенных ласк.
— Зой, тебе лучше не знать, поверь. Тебя это вообще никак не касается.
— А когда милиция с меня шубу снимать будет и в вещдоки ее сдавать? — поджала она губы. — Тогда меня это тоже касаться не будет?
— Ничего такого не случится! — твердо произнес я — Мы не наследили. Успокойся.