Шрифт:
Идеальный квартирант
Проснулся Леонид Андреевич от какого-то постороннего шума, незнакомого, а потому тревожного. Пробуждение было мучительным, ибо случилось в тот самый неподходящий момент, когда сон только-только сковал его сознание, а слух пока еще отключиться не успел, продолжая по-прежнему реагировать на внешние раздражители. Свинцовой тяжести мысли еле ворочались внутри черепной коробки Леонида, силясь вычленить тот самый непривычный звук, который его разбудил. В большой и старой коммунальной квартире, помимо жильцов в количестве четырех семей, обитало множество самых разных шумов. Живущие здесь люди вообще не знали, что такое тишина. Отдаленный гул машин, стук капель по ржавому металлу водоотливов, скрип половиц, глухие хлопки дверей, шарканье тапочек, одновременный бубнеж нескольких телевизоров – звуковой фон не затихал здесь никогда –
Минуты две-три понадобилось Леониду, чтобы синхронизировать органы чувств с окружающей обстановкой, и тут трехкратная трель дверного звонка, окончательно прогнав сон, объяснила ему причину вынужденного пробуждения. Три коротких звонка означали, что поздний посетитель явился именно к нему.
Быстро поднявшись с кровати и натянув на худые ноги порядком вылинявшие джинсы, Леонид Андреевич, надевая на ходу рубашку, поспешил в конец общего коридора, опасаясь, что нетерпеливый гость опять примется трезвонить в дверь. Такого вопиющего нарушения негласных правил общежития соседи по коммуналке ему бы точно не простили. И так-то явившийся за десять минут до полуночи посетитель – полноценный повод для скандала, а уж если его звонок в дверь, не дай бог, разбудит кого-нибудь из жильцов – пиши пропало.
На ощупь пробираясь через захламленный и плохо освещенный коридор, Леонид кожей ощущал излучаемое из каждой комнаты недовольство. Он побыстрее распахнул входную дверь, даже не посмотрев предварительно в дверной глазок.
Поздним посетителем оказался высокий, худощавый мужчина в черном пальто, красиво, без единой складки облегавшем его фигуру от повязанного на шее темного платка и до самых колен. Он стоял на заплеванной, выщербленной во многих местах мозаике лестничной площадки в достаточно вальяжной позе со слегка склоненной набок головой, опираясь обеими руками на выставленный перед собой сложенный зонт с изогнутой ручкой. При тусклом свете висевшей под высоченным потолком мутной лампочки как следует разглядеть его лицо было нельзя, однако Леониду почему-то показалось, что выглядит мужчина достаточно интеллигентно, вероятно, из-за отсутствия лишней растительности на щеках и подбородке, а также благодаря поблескивавшей оправе аккуратных очков и шляпе с короткими полями.
– Здравствуйте… Это вы – Леонид Андреевич? – произнес посетитель приятным баритоном. – Я по объявлению… – объяснил он свой визит в ответ на утвердительный кивок и вопросительный взгляд Леонида. – С вами договаривались сегодня утром по телефону. Надеюсь, ваша комната еще не сдана?.. В таком случае я хотел бы ее осмотреть, если не возражаете.
Слова незнакомца звучали мягко, выговаривал он их четко, с безупречной дикцией, но в то же время плавно и даже несколько тягуче, таким же манером, как рассказывают детям сказки перед сном. От такой речи Леонид Андреевич давно отвык; он даже заслушался с непривычки.
– Ах да! – спохватился он, вспомнив, что утром ему на работу действительно звонила какая-то женщина и договорилась о том, что вечером придет потенциальный квартирант, желающий посмотреть сдаваемую комнату. – Что-то вы поздновато…
– Прошу прощения, но раньше я никак не мог, – покачал головой незнакомец.
– Ну ничего… Проходите, пожалуйста… – засуетился Леонид Андреевич, стараясь побыстрее увести явившегося в неурочное время квартиранта из общего коридора.
Но не тут-то было; квартира жила своей жизнью и по своим законам, согласно которым скрыть хоть что-либо от соседей было практически невозможно. Еще до того, как входная дверь успела закрыться за спиной потенциального нанимателя, из второй по счету комнаты вышел Василий Иванович Коробов – грузный мужчина лет шестидесяти с обширной лысиной, одутловатым лицом и малюсенькими щелками глаз под нависавшими над ними густыми бровями. Несмотря на поздний час, сосед был одет в пузырившиеся на коленях брюки мышиного цвета и застиранную до белесого цвета военную рубашку с петельками для погон на плечах.
Коробов с деланым равнодушием скользнул мутным взглядом по незнакомцу, едва удостоив вниманием Леонида, и, не сказав ни слова, прошел в уборную.
– Пойдемте, пойдемте, – торопил квартиранта Леонид. – Вот сюда… Третья дверь слева.
Посетитель красивым жестом снял шляпу и шагнул вглубь коридора, а Леонид Андреевич невольно скосил глаза на пол, ожидая увидеть мокрые следы на паркете, на что ему непременно указал бы так некстати появившийся сосед. Опасения, однако, не оправдались; наполовину прикрытые твидовыми брюками коричневые туфли незнакомца сияли чистотой, и вообще, несмотря на непрекращающийся с самого утра дождь, на позднем посетителе не было ни капли влаги – даже внушительной длины зонтик в его руках выглядел совершенно сухим.
Проводив квартиранта в комнату, Леонид тут же закрыл за собой дверь и тогда только заметил, что они не одни: в уголке на кресле, под старомодным торшером с книжкой в руках уютно устроилась тетя Вера.
Вообще-то находиться здесь ей не полагалось, поскольку Вера Фёдоровна вместе со своим племянником обитала в малюсенькой комнатке, находящейся на задворках коммунальной квартиры, а эта довольно-таки большая и достаточно светлая комната предназначалась под сдачу внаем.
Так уж сложились обстоятельства, невинной жертвой которых считал себя Леонид Андреевич. А как же иначе? Ведь всю свою сознательную жизнь он занимался «настоящим делом», несомненно, важным и нужным, с его точки зрения: трудился в крупном конструкторском бюро, обеспечивающем обороноспособность огромной страны. Там, будучи молодым специалистом, он начал свою трудовую деятельность, там же – в бухгалтерии, встретил свою будущую жену, а к зрелым годам в его ведении оказался громадный архив конструкторской документации. Карьера для советского служащего вполне успешная, но тут пришли они – обстоятельства. Сначала начались «временные экономические трудности», потом внезапно изменилась государственная политика: был взят курс на разоружение, а затем и сама великая страна приказала долго жить. Как итог – конструкторское бюро, в котором работал Леонид Андреевич, оказалось никому не нужным и благополучно развалилось, оставив после себя один только архив технической документации, да и то потому только, что никто не знал, куда его теперь девать. Тем не менее Леонид Андреевич по-прежнему ходил на работу, где за совершенно символическую зарплату продолжал заниматься важным и нужным делом – блюсти архив.
Первой против такого положения вещей взбунтовалась жена. В отличие от специальности главы семейства Леонида, ее профессия бухгалтера оказалась в новых реалиях достаточно востребованной. Посмотрев годик-другой на сложившуюся ситуацию, супруга категорически потребовала от мужа заняться чем-то более доходным. Однако из этой затеи ничего не вышло. Заняться торговлей, как многие оставшиеся в ту пору не у дел инженеры, Леонид Андреевич, воспитанный в советской парадигме ценностей, посчитал ниже своего достоинства, а другой работы, учитывая его профессию, для него не нашлось.
Семья предсказуемо распалась, и Леонид Андреевич вынужден был оставить квартиру, где он жил вместе с женой и дочерью. Он перебрался в коммуналку к своей тетке, а точнее – вернулся туда, где когда-то вырос и где жил до тридцати лет вместе со своей родственницей – тетей Верой. Собственно, Леонид, проживая вместе с семьей в квартире жены, оставался прописанным в этой самой комнате в коммуналке, так что формально он как бы никуда и не уезжал. Впрочем, в возвращении в родные пенаты имелись и положительные моменты: тот самый архив технической документации, где работал Леонид Андреевич, располагался в этом же доме в полуподвальном помещении, которое до революции использовал под денежное хранилище какой-то банк. Так что теперь Леонид добирался до своей работы за считаные минуты.
Развод и переезд отчасти решили нравственные проблемы Леонида Андреевича, но финансовые трудности никуда не делись. Решение сдавать одну из двух комнат пришло само собой, ибо других способов пополнить их совместный с тетей бюджет Леонид, увы, так и не нашел, а Вера Фёдоровна могла внести туда только свою скудную пенсию. В итоге имеющихся у них доходов для существования двух человек не хватало ни при каких обстоятельствах. Плата за комнату, хотя и невесть какая, казалась неплохим подспорьем, вот только с квартирантами Леониду Андреевичу катастрофически не везло. Все они, как назло, оказывались шумными, скандальными, да еще и плату вносили крайне неаккуратно. Тогда Леонид, переборов себя, обратился за помощью к соседке Люсе, весьма преуспевающей, по мерках их квартиры, особе. Людмила работала продавщицей в одном из ларьков возле станции метро, и по ее протекции Леонид Андреевич, как ни старался он этого избежать, тоже стал трудиться на поприще торговли. Его нехитрые обязанности заключались в том, чтобы явиться ни свет ни заря к одной из близлежащих станций метро, снять с окон ларьков тяжелые ставни и помочь продавщицам разгрузить товар, а вечером проделать обратные манипуляции: загрузить остатки товара в машину и закрыть ларьки. Все бы ничего, но днем Леонид продолжал ходить в свою дышащую на ладан государственную контору, так что времени на отдых и на сон почти не оставалось, а бросить, наконец, никому не нужный архив он, в силу многолетней привычки, так и не решился.