Шрифт:
Пролог
Дети, как говорится, цветы жизни. Вот только никто не поясняет, какие.
Высокий толстый отец, как всегда, шёл впереди с гордо поднятой головой и зажатой между пальцев сигаретой. Стройная миниатюрная мать держала шестилетнего сынишку за руку, а он периодически убегал от неё и хотел схватить за руку отца.
– Серёжа, иди к маме, – устало отвечал тот, продолжая в прострации рассекать тяжёлый московский воздух.
Мальчуган нехотя возвращался к матери. Её он видел каждый день, а вот отца – очень редко. Мать была домохозяйкой, а отец – бизнесменом. Он с бабушкой торговал на рынке, чтобы прокормить всю семью, и очень уставал. Обычно он уезжал из
– Киндер-сюрприз! Хочу киндер-сюрприз!
Отец вздохнул. Киндер-сюрприз – это, конечно, не «мафинка» за пятьсот рублей из «Детского мира». И вскоре слишком капризный, по мнению родителей, ребёнок уже разворачивал шоколадное яйцо.
Молодые уже нашли свободную лавочку, и отец открыл пиво зажигалкой. Мальчик, перепачкавшись тающим в руках шоколадом, высыпал на колени матери горку мелких деталей, из которых собирается игрушка. Половина просыпалось, и мальчик полез под лавку собирать. Мать возмутилась:
– Кто, интересно, придумал такую ерундистику? Ребёнок потащит в рот этот конструктор и не заметит, как проглотит.
– Какой-нибудь шибко умный еврей, – равнодушно пояснил отец, – сидит сейчас на своей вилле с фотомоделями, кушает омаров в бамбуковом соусе, а денежки капают на счёт в швейцарском банке.
Сынишка собрал всё и протянул отцу вместе с инструкцией по сборке:
– Собери самолётик! Вот, видишь, какой должен быть!
– А это что за стекляшка? – отец завертел в пальцах прозрачный камешек.
Сын с умным видом изучил инструкцию, пытаясь понять, куда вставляется непонятная деталь. Мать тоже заинтересовалась:
– Серёжа, ты по земле лазил? Вот и подобрал!
– А-а-а, – протянул отец и выкинул стекляшку в траву, – нечего подбирать всякий мусор. А ты сам давай собирай, большой парень уже. Дай нам с мамой отдохнуть.
Ребёнок насупился и отсел от родителей подальше. Собирать дурацкий самолётик ему не хотелось, и поэтому мальчик достал из кармана «мафинку» и принялся возить её по грязному асфальту.
Глава 1. Лошок
Жизнь – неприятная штука. Потому что она больше всего мешает жить…
Крепко сжимая в руках руль, он мчался к очередной победе. Он был первым русским спортсменом, который к девятнадцати годам сумел пробиться на международный уровень в Еврокубок «Формулы-Рено». И уже через два года Виктор Иноземцев боролся с лучшими европейскими пилотами не только за победы в отдельных гонках, но и за чемпионство по итогам года.
До финиша «Гран-при Бельгии» на автодроме в Зольдере оставалось пять кругов, когда жёлтую машину команды «Джим Перес Рейсинг» закрутило в очередном повороте, и она на скорости двести километров в час пропахала гравийную полосу безопасности. Остановил же её отбойник из отработанных покрышек, превратив дорогостоящую технику в груду хлама. Когда пыль рассеялась, свидетели аварии увидели разбросанные обломки, оторванные колёса и уронившего на бок голову пилота, крепко вцепившегося в руль…
Так закончилась короткая, но яркая карьера самого выдающегося на сегодняшний день автогонщика из России. Иноземцева собирали по частям в бельгийской больнице и, в конце концов, спасли от инвалидности, но черепно-мозговая травма, которую нанёс рычаг подвески, перечеркнула все надежды на возвращение в автоспорт. Серьёзные последствия этой травмы стали для самого пилота жестоким ударом и началом конца прежней насыщенной великими стремлениями жизни.
Джим Перес, популярный английский телеведущий и владелец команды «Формулы-Рено», взял на место Иноземцева Эрика Сайленса, пилота, выигравшего роковую гонку и взявшего в том 1997 году Еврокубок. Александр Иноземцев, отец Виктора и шурин Переса, переехал вместе с семьёй из Англии на родину жены в город Паневежис, что в ста сорока километрах от столицы Литвы.
Русско-литовская семья, подарившая миру талантливого парня Витьку, была спортивной. Авария оказалась первым чёрным знамением злого рока, который начал преследовать Иноземцевых, будто кто-то проклял их за увлечение спортом. Через полтора года мать Виктора Эрна, парашютистка, за плечами которой было более трёхсот прыжков, разбилась, когда прыгала с маленькой высоты при крушении лёгкого двухмоторного самолёта. А ещё через два месяца международный гроссмейстер и чемпион республики Александр Иноземцев, которому, казалось, ничего не может угрожать со стороны безопасного интеллектуального спорта, скончался от кровоизлияния в мозг прямо во время шахматной партии.
На похороны Эрны, а затем и Александра в Паневежис приезжал дядя Джим с тётей Дианой из Саутгемптона и бабушка Поля – мать Александра – из Москвы. Виктор, очень тяжело переживший скоропостижную смерть родителей, надеялся, что дядя Джим снова пригласит его в Англию – туда, где он провёл лучшие десять лет жизни. Но тайные надежды так и остались надеждами. Сославшись на пресловутые семейные обстоятельства, богатые английские родственники по-джентльменски отказались принимать русского племянника в свою семью. Зато бабка, посетовав, что осталась совсем одна и некому будет похоронить, предложила внуку переехать к ней в Москву, в старую двухкомнатную квартиру около метро «Новокузнецкая»…
Так бывший одарённый гонщик английской команды «Формулы-Рено» Виктор Иноземцев в одночасье стал простым парнем Витькой, который за свои двадцать четыре года умудрился ни разу не побывать в Москве. А теперь ему предстояло начать здесь новую жизнь…
Деньги, вырученные от продажи квартиры в Паневежисе, Витька решил экономить: купил только подержанный «Москвич», так как без автомобиля не мыслил своего существования, да ещё заплатил, чтобы заново пройти медкомиссию для получения водительских прав. Диагноз врачей мешал Витьке устроиться на желаемую работу: восстанавливаясь после травм, он занимался плаваньем и боксом, служил в отеле охранником, но в Литве устраиваться на работу помогал отец. В Москве же, пробездельничав первые два месяца и немного изучив географию столицы, Витька, наконец, решил, что пора бы чем-нибудь заняться. К тому же бабка постоянно пилила его за тунеядство.
Наивный и неопытный Витька естественно получил от ворот поворот. В охранники его не взяли, в «Гербалайфе» кинули на триста долларов, ещё в нескольких липовых конторах помурыжили в качестве бесплатной рабочей силы, а для устройства в серьёзные фирмы требовалось высшее образование, трудовой стаж или блат. Поэтому итогом полугодичной маеты стала идиотская работа рекламным «бутербродом» при салоне сотовой связи. Сказать, что Витька был недоволен своей «профессией» и разочарован в Москве – значит ничего не сказать. Унижаться и пользоваться немногими связями отца Витька не хотел до последнего момента и ждал, когда закончатся все его сбережения. Небольшое подспорье от рекламной рутины позволяло чуть подольше продержаться на плаву и подкармливать бабку-пенсионерку вместе с её троглодитом-котом по кличке Керосин, который, кроме дорогих импортных консервов, больше ничего не жрал.