Бриллиантовый берег

Нури Альбина

При ущербе, который нанесен мне, пострадало много всего. Мои ноги неподвижны, я не могу ходить, поэтому либо лежу в кровати, либо сижу в кресле-коляске, меня возят. Руки не работают, как надо: не поднимаются, не опускаются, я не могу сжать пальцы или поднести ложку ко рту; хотя иногда кисти, пальцы подергиваются сами собой, непроизвольно, эти движения я почти не могу контролировать. Двинуть рукой по собственному желанию иногда получается, но очень редко.

Говорить я не способен совершенно, из моего горла вылетают лишь непохожие на слова звуки.

И

что самое печальное, этот колоссальный ущерб нельзя исправить. Разные врачи пробовали, но у них не получилось.

Так вот, люди правы, когда думают, что я похож на неисправный механизм: сидит в инвалидном кресле эдакая сломанная кукла с тупым, застывшим выражением на лице, смотрит не пойми куда, взгляд блуждает, глаза ворочаются в глазницах; ни на что не реагирует, не может ни встать, ни сесть, ни повернуться, ни послать подальше тех, кто тычет пальцем и прячет усмешку или отвращение.

Однако полагая, что мои «поломки» касаются слуха, зрения и ума, окружающие ошибаются. В действительности я все-все вижу, а порой замечаю то, чего мне видеть не полагается. И слышу не хуже других: слух у меня чуткий. А соображаю так и вовсе получше многих.

Есть и еще одна вещь (или лучше сказать, способность? Навык? Умение, как у героя компьютерной игры?), о которой я пока не буду рассказывать: рано. Иногда я думаю, что у меня забрали возможность двигаться и говорить, чтобы дать это.

Но пока о другом.

Существует в медицине такое явление: синдром запертого человека. Вы знали? Это о таких, как я. Некоторым еще хуже: есть те, кто могут пошевелить лишь одним пальцем, либо полностью обездвижены.

Не у всех больных состояние врожденное (вроде моего), большинство людей оказались парализованными (сохранив при этом сознание и личность) в результате травм или инсультов. Любой может очутиться в заложниках у собственного тела. Здорового человека от инвалида отделяет одна секунда! Не буду врать, не сам это придумал, вычитал где-то.

Однако люди предпочитают не думать о грустных вещах. Считают себя бессмертными, полагают, что вечно будут молодыми и полными сил.

Некоторые говорили маме, что не стоит тратить время, пытаясь обучать калеку. Это глупые люди, невежественные. Мама прекращала общение с теми, кто так считал, высказывая свое мнение ей в лицо.

Она постоянно читала мне вслух, занималась со мной; учителя давали уроки – так было с раннего детства. Мне мало школьной программы, всегда хотелось знать больше, поэтому я много читаю. В основном, конечно, слушаю аудиокниги. Возможно, я поступлю в университет – почему нет?

А тот факт, что многие думают, будто я пустое место, дает некие преимущества. Люди перестают замечать калеку, считают кем-то типа смешного зверька, а то и вовсе – мебелью, растением, ведут себя так, как если бы были одни. А ведь наедине с собой, когда никто не видит, люди совсем другие, не такие, как перед публикой, вы замечали?

Например, один знакомый моей мамы при ней был со мной чрезвычайно мил: улыбался, хлопотал, поправлял плед у меня на коленях. А когда мама ушла, тихонечко сказал, что нет на свете справедливости. Такому уроду, как я, деньги не нужны; все равно, где сидеть колодой, – во дворце или в психушке, а вот повезло же родиться у богатой дуры.

Он ошибся, мне не все равно. В психушку я не хочу. Кто бы захотел? Я очень разозлился на того человека. Разозлился не за то, что он назвал меня уродом, а за то, что про маму сказал – дура.

Но хватит про него. Злые люди не заслуживают, чтобы о них долго говорили и думали.

Забыл совсем, надо же представиться.

Меня зовут Давид Лазич. Мне семнадцать лет, мы с мамой живем в городе Мостар, это в Боснии и Герцеговине. Даже если вы никогда не бывали в нашей стране, то все равно знаете про Мостар и уж точно – про уникальный каменный «горбатый» мост. Уверен, вы сто раз видели его на картинках и фотографиях, он знаменитый, как Эйфелева башня.

Но если все-таки не знаете, я расскажу о нем немного. Старый мост – это пешеходный арочный мост через реку Неретву. Он очень высокий, двадцать восемь метров, и очень древний, но в 1993-м году во время войны его разрушили. Потом подняли обломки и воссоздали мост в точности таким, какой он был.

А еще говорят, разбитую чашку не склеить! Даже каменный мост можно, не только какую-то чашку. Хотя я знаю, конечно, что в этой пословице речь отнюдь не про посуду.

Но не будем отвлекаться.

Сейчас я не в родном городе. Мама отправила меня на все лето отдыхать и набираться сил на море. На море мы ездим каждый год, обычно вместе с мамой, но не в этот раз. Нынче со мной поехал человек, которого мама назвала моим помощником. Кто-то вроде сиделки, только это мужчина. Его зовут Боб. Вы спросите, что за имя? Вот такое имя. Мне оно тоже показалось странным. А потом я узнал, что Боб – это Роберт.

Мы с Бобом в Неуме, тоже в Боснии и Герцеговине. Неум – маленький город, совсем крохотный, зато это единственный приморский город в нашей стране. Живем в одном из лучших, шикарных отелей, у него и название соответствующее – «Бриллиантовый берег». Это не мои слова, а Боба, он звонил кому-то и описывал отель, то и дело называя все кругом «шикарным». Боб в полном восторге.

Мне нужно многое рассказать про «Бриллиантовый берег». Если бы я мог писать, то вел бы дневник. Но я не могу, поэтому приходится представлять в своем воображении, будто я это делаю. Получается, я веду записи мысленно.

За всю жизнь у меня набралось много мысленных дневников, их нужно где-то хранить, и я складываю дневники на мысленную полку и достаю, когда нужно что-то вспомнить.

У нынешнего мысленного дневника темно-зеленая кожаная обложка и страницы в клеточку, на таких удобнее писать, потому что если бумага не в клеточку и не в линейку, буквы ползут то вверх, то вниз, строчки получаются кривые. Это некрасиво. А я люблю красоту, хотя сам ни чуточки не красивый.