Бриллиантовый дождь
Шрифт:
– С чего это она тебе письма пишет? Кто ты ей? Любовник, что ли?
Боже упаси… Ну и вкусик тогда у моей сестрицы… Какукавка замялся:
– Нет… Я-то – да, а вот она – нет…
Спасибо хоть на том… Не очень всё это мне понятно. Что за такой «навороченный мир»? Как в него попасть? Но ясно, что Какукаву об этом расспрашивать бесполезно, он знает ненамного больше меня. Потому я сказал:
– Всё ясно, – хотя мне и не было ничего ясно. – Веди меня к своему Гэндальфу. Где он обитает?
3
Снаружи на дверях игрового павильона висела табличка:
Что сразу бросалось в глаза, так это дикая неряшливость большинства или даже бедность: грязная одежда, рваная обувь, нестриженные засаленные волосы… Какукавка среди них выглядил просто Белоснежкой. Точнее, этаким юным клерком. И все они непрерывно разговаривали. Все одновременно. Разговаривали и хихикали. И я мог побиться об заклад, что в общем гуле друг друга они не слышали абсолютно.
– Где твой Гэндальф? – проорал я в ухо Какукавке.
– Его пока нет! – прокричал он в ответ.
Неужели вот эта неопряная, дурно пахнущая толпа – излюбленная компания моей утонченной, интеллектуальной Лёльки? Кое-кто из них, мельком глянув на меня, начинал излучать в мой адрес немотивированную (правда, взаимную) неприязнь, но вербально это чувство никто не формулировал.
– Что они тут делают?! – вновь прокричал я.
– Ждут Гэндальфа!
– Зачем?!
– Одни – купить синтетику, другие хотят в его волшебный мир. Он будет выбирать, кого туда взять. Но большинство просто тусуются.
Ах вот как. Выходит, в волшебный мир хотят многие. Но попасть туда может отнюдь не каждый. А моя умница-сестричка успешно сдала и этот экзамен.
– Эй, дедуля, а я тебя знаю! – прокричал мне в лицо вынырнувший из толпы пацан, глядя на меня осоловелыми глазами. Это кто «дедуля», я что ли?! Выходит, что я… – Не знаю откуда, но где-то я тебя видел! – продолжал он.
– Я играю в «Russian Soft Star’s Soul»! – сообщил я ему.
– А! Точно! – обрадовался он. – «RSSS»! Отстой! Попса! – радостное выражение его лица по ходу высказывания сменилось на неодобрительное. – Ну, ты даешь, дедуля… Вообще… – и с этими словами он, так же внезапно, как и появился, исчез.
– Придурок! – сообщил мне свое мнение Какукавка. После того, как три года назад он спер у нас со студии незаконченный альбом, передал на радио, и тот принес нам известность, он считает себя нашим крестным отцом.
Внезапно гомон стих, и тишину нарушали теперь только шепотки. Шепнул мне и Какукавка:
– Вон – Гэндальф, – указал он мне в направлении ко входу в зал. – Лысый.
Действительно, вошедший в зал в сопровождении двух дюжих телохранителей молодой низенький мужчина был лыс, как яйцо. Одет он был то ли в кимоно, то ли в светлую пижаму. Быстрыми шагами он прошел в центр зала. Подростки расступились, освобождая пятачок, а кто-то поспешно поставил посередине этого пятачка стул…
Гэндальф уселся, порывисто откинулся на спинку, вытянул ноги в светло-голубеньких хлопчатобумажных штанишках, широко улыбнулся и оглядел все вокруг счастливыми сумасшедшими глазами. Один из его секьюрити положил перед ним на пол и раскрыл кейс, затем оба детины с непроницаемыми рожами встали по бокам. Не переставая улыбаться, Гэндальф внимательно вглядывался в окончательно притихших тинейджеров. Внезапно он дурашливо помахал им расслабленной ладошкой и выдал:
– Приветик.
Зал взорвался радостными воплями, но Гэндальф остановил крики жестом.
– Чего орать-то, милые? – спросил он риторически. – Давайте-ка лучше поболтаем. О том, о сём. Вы не бойтесь, вы ведь знаете, я не страшный. Подходите, жалуйтесь, говорите, кому что нужно. Старик Гэндальф вас не обидит. Или у кого-то есть вопросы?
Вопросы были у меня, и я дернулся было вперед, но Какукавка опередил меня, ухватив за рукав и шепча:
– Тебе нельзя, он тебя узнает!
Резонно, вообще-то.
– Тогда иди ты, – шепнул я.
– Мне тоже нельзя, я ему деньги должен.
Вот, блин…
– И что ты предлагаешь?
– Подождём, пока он кого-то возьмет, а потом выследим.
Ладно. Какой не есть, а все-таки, план. Хоть он мне и не нравится.
– Ну что, ребятишки, нет вопросов? – пожал плечами Гэндальф. – И никому ничего не нужно? – внезапно улыбка на его лице сменилась сердитой гримасой, и ловким движением ноги он захлопнул кейс. Зал охнул. Тут же на пятачок поспешно выбралась бледная девочка лет пятнадцати и почти выкрикнула:
– Стандарт «блаженки»!
– Ну, хоть одна смелая нашлась, – мрачно прищурился Гэндальф. – Подойди-ка…
Девочка нерешительно приблизилась.
– Что-то я тебя тут раньше не видел. Говоришь, тебе нужен ситетический квази-опиат?.. Да, да, милая, так это называется по-научному. А это низкое словечко – «блаженка» – забудь. Мы же с тобой взрослые люди… Целый стандарт? Это ведь десять доз. Деньги немалые…
– У меня есть, – девочка полезла в карман.
– Стоп! – тормознул ее Гэндальф. – Ну что за манеры? Воспитываешь вас, воспитываешь, а вы всё деньги да деньги… А ведь не всё можно купить за деньги. Есть, например, дружба, есть любовь. Мне, представь, твои деньги вовсе не нужны. У меня их, милая моя, и без тебя много.
Он замолчал, испытующе глядя на девочку. Не выдержав, она, заикаясь, начала:
– Я… У меня… Больше ничего…
– А по-моему есть! – торжествующе воскликнул он. В толпе заржали, и она, чуть не плача, закусила губу. – Но успокойся, – чуть заметно усмехнулся Гэндальф. – Я ведь волшебник добрый. Дай ей стандарт, – кивнул он одному из телохранителей. Детина вновь открыл кейс, достал и протянул девочке коробку. Та схватила ее и опять полезла в карман, но Гэндальф вновь остановил ее:
– Я же сказал, милая, деньги мне твои не нужны… Оставь себе. На шоколадки. Но учти: в другой раз даром не получишь ничего. И за деньги тоже. Иди, радуйся жизни, прославляй мою доброту и решай, как будешь расплачиваться. Потом.