Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума

Фостер Алан Дин

Она сердито прошептала в ответ:

— У тебя есть поразительное свойство, Люк, сводить любые, даже мучительно неприятные обстоятельства, к чисто бытовым вопросам.

Вид у Люка был обиженный. Капитан-надзиратель продолжал беседовать с закутанной фигурой, которая затем низко поклонилась и поспешила вон из комнаты. Люк вяло раздумывал о том, было ли существо под накидкой человеком или туземцем. Его размышления прервало возвращение Граммела.

— Это вы, шахтеры, начали драку, — заявил он тоном, не терпящим возражений, подчеркнуто

исключая Люка и Лею из их числа.

— Да, но, капитан-надзиратель, — подобострастно начал самый крупный из троих шахтеров, — нас спровоцировали. Мы только пытались соблюдать городской закон о драках.

— Нарушив его, — возразил Граммел, — и напав на юную леди?

— Это была шутка, — отважился сказать мужчина, — мы только хотели сначала немного позабавиться.

— Ваши ЗАБАВЫ обойдутся вам в штраф в размере половины зарплаты за рабочий период, — объявил Граммел. — Я не собираюсь проявлять к вам снисходительность.

Трое мужчин выглядели обескураженными.

— Шахтерские законы здесь очень мягкие и дают вам изрядную свободу в часы отдыха, — теперь он смотрел на них сердито. — Но тем не менее, нападение с целью убийства не отвечает представлениям Империи о продуктивном досуге. Независимо от того, — добавил он как бы в запоздалое пояснение, — какого мнения придерживаюсь лично я в этом вопросе.

Расхрабрившись, один из шахтеров решил попытать счастья. Выступив вперед, он заявил:

— Капитан-надзиратель, я подаю апелляцию.

Граммел посмотрел на него взглядом ботаника, увидевшего новый вид сорняка:

— У тебя есть такое право. На каком основании?

— Краткость… краткость правосудия и неформальные обстоятельства, — наконец, выдавил шахтер.

— Очень хорошо. Поскольку я представляю здесь закон Империи, я рассмотрю твою апелляцию сам, — Граммел с минуту помолчал, затем непринужденно заявил: — Твоя апелляция отклоняется.

— Тогда я апеллирую к представителю Имперского департамента ресурсов, заведующему деятельностью шахт, — настаивал мужчина, — я хочу, чтобы решение было пересмотрено.

— Конечно, — согласился Граммел. Он подошел к стене позади стола. Достав из потаенного места брусок из пластика, он нажал кнопку на одном конце и вернулся, обойдя стол. — Наша беседа записана, — сообщил он во всеуслышание.

Граммел нажал еще одну кнопку, и на бруске появилась бегущая строка, двигавшаяся по ее навощенной поверхности. Когда запись закончилась, Граммел поднял и резким движением воткнул один конец жесткого пластика прямо в глаз спорщика.

Кровь и пульпа брызнули во все стороны, и шахтер с криком повалился на пол. Один из его товарищей в ужасе склонился над ним, стараясь остановить струю крови, бившую из погубленной глазницы. Кровь струилась ручьями по лицу и комбинезону шахтера.

— Вы трое, можете идти, — будничным тоном, словно ничего не случилось, сообщил им Граммел. — Сержант!

— Капитан-надзиратель?

— Отведите этих троих в задние камеры. Их двое

товарищей могут присоединиться к ним, как только достаточно оправятся. Пусть посидят немного и подумают. Запишите их имена и регистрационные коды, это облегчит им выплату штрафа. Разве что, — закончил он, постукивая бруском записывающего устройства по ладони, — кто-нибудь еще захочет апеллировать к суду.

Когда двое шахтеров полупонесли-полупотащили своего потерявшего сознание товарища к выходу под конвоем, Граммел ткнул бруском в их направлении.

— Его глаз сохранился, знаете ли. Он навечно записан здесь. Приведите его, когда он придет в себя, я дам ему еще раз на него посмотреть.

Сержант проводил стражников и шахтеров, затем вернулся, встав на вахту у двери.

— Не люблю я этих административных тонкостей, — любезно сообщил Граммел Люку и Принцессе. — Но это совсем неизведанный, неисследованный мир, и я не могу терять много времени. Иногда мои решения должны быть быстрыми и жесткими.

— Только уровень способности изобретать более изощренные унижения для себя, — продолжал он, — отличает работающих здесь человекоподобных животных от туземцев. Такого рода изобретательность тысячелетиями была постоянным и прискорбным качеством, присущим человечеству. Вы, должно быть, все же понимаете это, и я уверен, вы двое будете более разумными, нежели те низшие существа, которые нас только что оставили. — Граммел снова уселся на край стола и стал похлопывать себя по икре бруском, окрашенным в красное. Люк нервно следил за ним.

— Я уже говорил, капитан-надзиратель, — повторил Люк, — мы, наверное, потеряли свои удостоверения в драке. Если бы вы только отпустили нас туда, я уверен, мы бы их нашли. Разве что, — добавил он с наигранной тревогой, — кто-то приходил туда после драки и подобрал их.

— О, я не думаю, чтобы кто-то из работяг — жителей этого города стал бы это делать, — отвернувшись, заметил Граммел. Он резко обернулся и посмотрел через плечо. — На самом деле я не думаю, чтобы они вообще там валялись. Я думаю, у вас вообще нет удостоверений, и терять вам было нечего. Судя по тому, что мне сообщили, вы двое не просто чужие в этом городе. Вы чужие в этих шахтах, в имперских войсках, во всем этом мире. Как вы сюда явились незамеченными и без всяких полномочий, не могу представить, — Граммел сжал зубы и угрожающе добавил: — Но я это выясню. Я всегда узнаю то, что хочу узнать.

— Странно, — заметила Принцесса, — поскольку уж что мне бросилось в глаза, так это ваша исключительно ограниченная способность к обучению.

Ее замечание никак не задело Граммела. Если разобраться, то намеренные оскорбления Принцессы даже доставляли ему удовольствие:

— Совсем недавно, юная леди, вы обозвали меня некомпетентным. Теперь вы отказываете мне в интеллекте. Я, конечно, не интеллектуал, но я ни некомпетентен, ни плохо образован. Этого я достиг, научившись получать ответы на свои вопросы.