Бриллианты вечны
Шрифт:
Зал был почти пустым, и они выбрали себе столик подальше от сцены, на которой главный стюард раскладывал принадлежности аукциониста: коробочку с пронумерованными билетами, молоток и графин с водой.
— В театре это называется подготовкой мизансцены, — заметила Тифани, когда они сели за столик среди множества пустых столиков и стульев. Но только Бонд успел сделать официанту заказ, как дверь, ведущая в кинотеатр, распахнулась, и в зале оказалось около сотни человек.
Веселый, полный человек с красной гвоздикой в петлице, слегка ударил по своему столику, призывая к тишине. Он объявил: капитан считает, что на следующий день они пройдут расстояние в 720–739 миль, что любое расстояние короче, чем 720 миль, является нижним полем, а любое расстояние больше 739 миль — верхним полем.
— А
Раздались аплодисменты.
Стюард предложил коробочку с пронумерованными билетами, свернутыми в трубочку, самой багатой на вид даме, затем поднял вверх бумажку, которую она вынула, и передал ее аукционисту.
— Итак, леди и джентльмены, для начала мы имеем довольно хорошую цифру 738. Точно в самом верхнем пределе, и так как я вижу здесь множество новых лиц, то полагаю, мы все согласимся с тем, что море совершенно спокойно! Леди и джентльмены! Какую цену я могу предложить за цифру 738? Могу я сказать пятьдесят? Кто-нибудь предложит мне пятьдесят за этот счастливый номер? Вы сказали двадцать, мистер? Кто больше?.. Двадцать пять. Благодарю вас, леди. А вон там тридцать. Вот еще сорок, а сорок пять дает мой друг, мистер Готблат. Спасибо, Чарли! Кто-нибудь даст больше сорока пяти за 738? Пятьдесят! Благодарю вас, мадам, вот мы и опять там, откуда начали! Кто же даст больше? Никто не решается? Кто же даст больше? Высокая цифра, спокойное море. Пятьдесят долларов. Кто-нибудь скажет пятьдесят пять? Идет за пятьдесят. Продается раз! Продается два!
Он поднял молоток и ударил им в третий раз.
— Ну слава богу, он хороший аукционист, — сказал Бонд. — Это хороший номер. И оказался довольно дешевым. Если только такая погода простоит дальше, и никто не упадет за борт. Высокое поле сегодня вечером будет стоить крупную сумму денег. Все будут считать, что мы пройдем больше 739 миль при такой погоде.
— Что ты подразумеваешь под крупной суммой денег? — спросила Тифани.
— Двести фунтов, а может быть, и больше. Я полагаю, что обычные номера будут проданы за сто фунтов. Первый номер всегда бывает намного дешевле других. Люди еще не успели зажечься. Единственное, что ты можешь ловко проделать в своей игре, это купить первый номер. Любой из них может выиграть, но первый всегда стоит дешевле.
Как только Бонд кончил говорить, следующий номер был продан за 90 фунтов возбужденной девушке, за которую, очевидно, платил ее спутник, седой молодящийся мужчина, видимо, поклонник девушки.
— Купи мне номер, — попросила Тифани. — Ты просто нехорошо ведешь себя по отношению к девушке. Ты посмотри, как этот приятный мужчина относится к своей спутнице. Неужели тебе не стыдно?
— У него уже не тот возраст, — возразил Бонд, — ему, должно быть, около шестидесяти. До сорока лет девушка ничего не стоит, а после сорока ты должен платить деньги или рассказывать о себе интересные истории, — он улыбнулся ей в глаза. — А мне нет и сорока!
— Не будь тщеславным, — сказала Гифани и насмешливо посмотрела на него. — Говорят, что пожилые люди — самые лучшие любовники. А ведь на самом деле ты не скряга. Я прошу тебя об этом, потому что азартные игры запрещены на больших кораблях.
— Послушай это, — Бонд взял оранжевую карточку на столе и прочитал: «Аукцион — пари на ежедневное расстояние, покрываемое лайнером. Компания считает себя обязанной заявить о том, что она не желает, чтобы стюард данного помещения или кто-либо другой из персонала лайнера принимал активное участие в организации такого пари». — Бонд посмотрел на нее. — Вот видишь, — сказал он, — игра чрезвычайно близка к жизни. И далее: «Компания предлагает, чтобы пассажиры сами избрали комиссию из своей среды для контроля за ходом аукциона. Стюард курительной комнаты может, если его попросят и если это позволяют его служебные обязанности, оказывать содействие в выполнении требований комиссии». Приятное отклонение от ответственности, — заметил Бонд. — «Комиссия должна сдерживать негодование пассажиров, если возникнут недоразумения». А теперь слушай дальше. Вот где зарыта собака, — он прочел: «Компания
На девушку эти слова не произвели никакого впечатления. Среди гангстеров был один человек по имени Абадаба. Он был горбун с головой в форме яйца и знал ответы на все вопросы. Он выработал свою систему, взвесив все шансы на скачках и цифровых пари. Всю умственную работу он проделывал сам. Его называли «колдуном», а потом убрали за ошибку, которую он однажды допустил. Тифани рассказала об этом Бонду.
— Я думаю, что ты просто второй Абадаба, судя по тому, как откручиваешься от того, чтобы истратить немного денег. Ну, ладно, — она пожала плечами. — Может быть, ты закажешь своей девушке немного виски?
Бонд подал знак официанту. Когда тот отошел от них, она наклонилась к нему так, что ее волосы коснулись его лица, и сказала:
— Я на самом деле не хочу виски. Выпей ты. Сегодня вечером я хочу оставаться трезвой, как солнечный день, — она выпрямилась. — Что теперь здесь происходит? — спросила она. — Я хочу послушать, что будет дальше.
— Сейчас опять начнется, — ответил Бонд.
Аукционист поднял голову, и в зале наступила тишина.
— А теперь, леди и джентльмены, — выразительно проговорил он, — вопрос ставится уже о шестидесяти четырех тысячах долларов! Кто собирается дать мне сто фунтов за выбор высокого или низкого поля? Мы все уже знаем, что это означает. Можете выбрать высокое поле, которое сегодня вечером будет популярным. Ввиду хорошей погоды. Итак, кто откроет аукцион со ста фунтов за выбор высокого или низкого поля? Благодарю вас, сэр! А вот сто десять… сто двадцать…. сто тридцать… Благодарю вас мадам!
— Сто пятьдесят! — произнес мужской голос недалеко от их столика.
— Сто шестьдесят! — на этот раз это сказала женщина.
Мужской голос монотонно произнес:
— Сто семьдесят!
— Сто восемьдесят! — сказал кто-то.
— Двести фунтов!
Что-то заставило Бонда обернуться и посмотреть на говорившего человека. Это был высокий мужчина. Его бледное лицо блестело от пота. Маленькие холодные темные глаза смотрели в сторону аукционера через очки с двухфокусными линзами. От пота его черные волосы слиплись. Он снял очки, вынул носовой платок и вытер пот круговыми движениями, которые начинались с левой стороны лица и далее вокруг головы к затылку, где он перехватывал платок правой руки и завершал круг на покрытом потом носу.
— Двести пять… двести десять…
Человек наклонил голову и стал обтирать платком свой плотно сжатый рот. Что-то было в нем такое, что заставило Бонда задуматься и попробовать вспомнить… Он смотрел на крупное лицо, припоминая, где он мог его встречать. Лицо? Голос?.. Англия? Америка?
Потом Бонд перевел свой взгляд на другого человека, сидевшего за тем же столиком. И снова та же навязчивая, мысль… Бонд мучительно напрягал мозг. Где он мог видеть этого человека? Необычно деликатные черты молодого лица под седеющими волосами. Мягкие карие глаза под длинными ресницами. Общее приятное впечатление нарушал мясистый нос над широким ртом с тонкими губами, который был растянут в широкой пустой улыбке, как щель почтового ящика.
— Двести пятьдесят? — механически сказал рослый мужчина.
Бонд повернулся к Тифани.
— Ты когда-нибудь видела этих людей, — спросил ом, и она отметила беспокойство в глубине его глаз.
— Нет, — решительно сказала она, — никогда их не видела. Мне кажется, что они из Бруклина или Гарлема. А что? Они что-нибудь для тебя значат?
Бонд еще раз взглянул на них.
— Не-ет, — с сомнением ответил он.
В зале послышался взрыв аплодисментов. Аукционист постучал по столу.