Британия в новое время (XVI-XVII вв.)
Шрифт:
Глава XXV. КАТОЛИЧЕСКИЙ КОРОЛЬ
Со времен правления Якова I одним из главных факторов, определяющих историю Англии, была борьба между короной и парламентом. С восшествием на престол Якова II это противостояние вступило в новую фазу. Борьба словно началась заново: в 1685 г. английский монарх пользовался сильной властью, почти столь же абсолютной, как Тюдоры восемьдесят лет назад. Можно удивляться тому, что после поражения роялистов при Марстон-Муре и Нейзби и казни Карла I, после диктатуры Оливера Кромвеля и последовавшей за ней анархии, после воодушевления, охватившего нацию во время Реставрации, и бурных событий, связанных с «папистским заговором», Карл II сумел править страной три года без помощи парламента и передать корону протестантского королевства католику. Англичанам, жившим в конце XVII века, институт монархии представлялся настолько жизненно важным, что законный наследник трона без каких-либо препятствий взошел на престол — даже несмотря на то, что исповедовал веру, чуждую своим подданным.
На протяжении последних двух лет правления брата Яков являлся одним из главных лиц в королевстве. Карл не вмешивался в европейские дела, умел находить компромиссы с оппозицией, терпеливо добиваться своих целей. Благодаря этому он смог в течение двадцати пяти лет находиться у власти. Яков весьма успешно эксплуатировал достижения Карла. В том, что, несмотря на столь активное противодействие оппозиции, ему все же удалось спокойно
Помимо этого, в душе король надеялся, что сможет примирить весь свой народ с католицизмом и. устранить раскол, со времен Реформации разделивший христианский мир.
Яков был твердо убежден, что все христиане в Англии должны относиться друг к другу терпимо, хотя историки до сих пор спорят, только ли к терпимости он стремился. Яков, обратившийся в католицизм в 1669 г., был фанатично предан своей вере и ради нее мог пойти на любые жертвы. Первым и наиболее закономерным шагом к восстановлению позиций прежней веры должно было стать возрождение религиозной терпимости. Яков, став королем, намеревался прежде всего не допустить преследований католиков; затем, желая предотвратить обвинения в пособничестве папизму, заявил о лояльном отношении ко всем диссентерам. Вполне возможно, что таким образом Яков внутренне убеждал себя, что стремится именно к равноправию взглядов, и хотел бы, употребив принадлежащую ему власть, стать отцом единой английской нации, не разделенной религиозными барьерами.
Решительный и упорный, Яков, таким образом, ставил перед собой большие планы.
Протестанты нимало не сомневались, что, обретя верховную власть, он обратит ее на пользу католицизму столь же решительно, как это сделал Людовик XIV: в том же году, когда Яков взошел на трон, король Франции аннулировал Нантский эдикт и окончательно сломил сопротивление гугенотов [157] . В письмах, сохранившихся до наших дней, Яков одобрял действия французского монарха. С другой стороны, в течение своего недолгого правления он всегда действовал в рамках веротерпимости. Его свергли с трона прежде, чем он успел перейти от нее к активным гонениям на протестантов, поэтому невозможно доказать, что он действительно стремился к подавлению силой любого инакомыслия. Сохранилась переписка Якова II с основателем и приором ордена траппистов [158] де Рансе, которую он вел в изгнании. Из нее видно, что бывший король не только сохранил чрезвычайную преданность католической вере, но и выражался о других вероисповеданиях вполне терпимо. Но к тому времени, если бы Яков II все же рискнул вернуться в Англию, в лучшем случае он мог надеяться на терпимое к себе отношение. Если бы в 1685 г. англичане поверили, что Яков, который всегда стремился к абсолютной власти и наконец ее добился, на самом деле намерен создать всем исповеданиям равные условия, то поступили бы очень неразумно. Но никто в стране не обманывался.
157
Нантский эдикт был подписан французским королем Генрихом IV в 1598 г. Он позволил завершить религиозные войны во Франции и оформил компромисс между католиками и гугенотами: католицизм признавался государственной религией, но гугеноты получали право свободного исповедания кальвинизма, проведения богослужений (кроме ряда крупных городов, в том числе и Парижа); кроме того, гугеноты могли образовывать собственные политические организации и занимать государственные должности наравне с католиками, а также за ними оставили несколько крепостей, пользующихся полной автономией и не зависимых от государства; образовалось гугенотское «государство в государстве». Нантский эдикт был частично отменен Людовиком XIII в 1629 г. и полностью — Людовиком XIV в октябре 1685 г. — Прим. ред.
158
Орден траппистов — католический монашеский орден, основанный в 1636 г. аббатом цистерианского монастыря Ла-Трапп де Рансе. Орден отличался строгой аскетической дисциплиной: монахи питались овощами, фруктами и водой, одевались в простую рясу с капюшоном, носили деревянные башмаки и подпоясывались грубой веревкой. Молитвам они посвящали около одиннадцати часов в сутки, много времени уделяли физическому труду. — насчет намерений Якова: со все возрастающим недоверием англичане следили за каждым действием своего короля, направленным на упрочение веротерпимости. В Англии хорошо знали его характер и твердые убеждения и не сомневались в том, что, как только Яков окажется способен применить силу, им придется выбирать между мессой и костром. — Прим. ред.
После восшествия на престол Якова II события развивались стремительно. Внезапная смерть Карла II резко изменила жизнь герцога Монмута. Последние несколько лет правления Карла герцог жил в Голландии. Он беззаботно проводил время в бесконечной череде праздников и развлечений, наслаждаясь обществом любовницы леди Уэнтворт. Монмут не терял надежд на то, что любящий отец уступит желанию английской нации и все же сделает его наследником престола, который он считал принадлежащим себе по праву рождения. Внезапно все мечты герцога рухнули: он понял, что надеяться на корону больше не может и отныне должен иметь дело со своим дядей, который не преминет расплатиться по старым долгам и притязаний на трон не простит. Вильгельм Оранский с готовностью принял Монмута в Голландии и ни в чем не отказывал ему, но в тот же день, когда в Гаагу пришло известие о смерти Карла, руководствуясь интересами государства, приказал принцу покинуть страну, дав напоследок неплохой совет — отправиться воевать на стороне императора против турок. Но Монмут оказался заложником английских эмигрантов, бежавших в Голландию после раскрытия «Ржаного заговора» против Карла и Якова. «Настало время востребовать свои права, — убеждали они его. — Сейчас или никогда!» Наверное, Монмут не возражал бы против того, чтобы и дальше спокойно жить в Голландии, но эти отчаянные безумцы направили его навстречу иной судьбе. Они все думали о популярности, которой пользовался незаконный сын Карла; перед глазами Монмута вставали толпы народа, восторженно приветствующие его в 1681–1682 гг. Разве вся Англия не поднимется за «нашего возлюбленного протестантского герцога»? Разве не предпочтет она его папистскому королю? Для отправки в Шотландию были подготовлены три суденышка, которые должны были доставить туда маркиза Аргайла, сына того самого Аргайла, который в свое время возглавлял ковенантеров и был казнен в 1661 г. после Реставрации Стюартов, и Р. Рамбольда. Еще трем кораблям, большинство пассажиров которых составляли бежавшие из Англии виги, предстояло перевезти в Англию мятежного герцога.
Яков взошел на трон так же легко, как в свое время Ричард Кромвель. Стремясь воспользоваться всей полнотой королевской власти, он действовал осторожно, и первое же его заявление принесло успокоение охваченной волнением стране. Король сразу же постарался рассеять все подозрения в склонности к мести или деспотическому правлению: «Я часто рисковал своей жизнью, защищая свой народ, и пойду на все, чтобы сохранить в неприкосновенности его права и свободы». Яков заявил, что полон решимости сохранять в неприкосновенности систему управления государством и церковью, установленную законом, оберегать права и прерогативы короны и не нарушать прав собственности. «Законы Англии, — сказал он, — вполне позволяют ее королю быть великим монархом». Ему даже приписывают слова о том, что его религиозные убеждения — это его частное дело. Тем не менее, едва ощутив себя полновластным королем, Яков уже во второе воскресенье после восшествия на трон публично посетил мессу в своей часовне. Герцог Норфолк, несший перед ним символы верховной власти, остановился у двери. «Милорд, — сказал король, — ваш отец пошел бы дальше». «Отец Вашего Величества не зашел бы так далеко», — возразил герцог. Эта публичная демонстрация приверженности католической вере сразу же вызвала беспокойство англиканского духовенства, но в стране, в целом благожелательно воспринявшей заявления нового короля, еще не знали о том, что Яков открыто ходит к мессе. Необходимо было созвать парламент, который утвердил бы выделенные Якову доходы. Палата общин оказалась лояльно настроенной по отношению к королю. Его доходы, с учетом возросших прибылей от торговли, составили 2 миллиона фунтов в год. Протест выразил только сэр Эдвард Сеймур, лидер тори, недовольный нарушениями, имевшими место во время предвыборной кампании. Он предупредил палату о неблагоразумии такого шага и потребовал отложить на некоторое время рассмотрение финансовых вопросов. Приободренный отношением парламента, Яков решил сначала действовать конституционными методами. Он надеялся добиться своих целей с общего согласия. Почти все министры сохранили свои места, Галифакс продолжал оставаться одним из главных лиц в Тайном совете. Все с нетерпением ожидали коронации.
Именно в этот день, 11 июня 1685 г., в Англии после двадцатидневного плавания высадился Монмут. Суденышкам герцога посчастливилось избежать английских кораблей. Они вошли в бухту Лайм, неподалеку от Портлендского мыса. Население встретило Монмута самым теплым образом. Он выпустил заявление, в котором доказывал законность брака его матери и покойного короля, а Якова называл узурпатором, убившим Карла II. Только за один день в его армию записалось полторы тысячи человек. Когда в Уайтхолл прибыл курьер с известием о высадке Монмута и о начавшемся восстании, Яков впервые проявил свою власть. Он не располагал большой армией, но в его распоряжении находились Королевская конная гвардия и полк драгун под командованием проверенного офицера лорда Черчилля, а также два пехотных полка во главе с полковником Керком, выведенные из Танжера. Двор и правящая верхушка сплотились вокруг короля. Парламент поклялся жить и умереть вместе с ним. Монмута лишили всех имущественных и гражданских прав и назначили за его голову вознаграждение.
Парламент проголосовал за выделение Якову дополнительных средств. Был объявлен сбор милиции; почти во всех графствах этот призыв нашел отклик. Во главе королевских войск стал племянник маршала Тюренна Луи Дюра, давно живший в Англии и получивший титул графа Февершэма. Монмут и его сторонники, численностью 6–7 тысяч человек, через Тоутон и Бриджуотер подошли к Бристолю, где перед ними закрыли городские ворота, затем направились к Бату и Фруму и, наконец, через месяц после высадки, вернулись к Бриджуотеру. Черчилль, к которому присоединилась пехота Керка, предпринял форсированный марш и опередил Февершэма, приближаясь к войскам герцога день ото дня; Февершэм вместе с королевской армией тоже был на подходе.
Несмотря на то что простой народ поддержал притязания герцога, несчастный Монмут уже понял, что обречен [159] . Ему сообщили, что высадившиеся в Шотландии Аргайл и Рамбольд разбиты и захвачены в плен. Их должны были вот-вот казнить [160] . Монмут попытался использовать свой последний шанс на победу — предпринять внезапную ночную атаку возле Седжмура. В ходе сражения контроль над ситуацией взял Черчилль. Крестьяне, атакованные с фланга и тыла, упорно сражались, и почти все пали на поле боя под огнем орудий; отступавших безжалостно преследовали. Монмут скрылся, но был пойман через несколько дней. Пощады он не ждал [161] , судьба его была предрешена. Некоторые современники порицали Якова II зато, что после вынесения смертного приговора он встретился с племянником, совершившим столь тяжкое преступление. «Я умираю протестантом, принадлежащим к англиканской церкви», — сказал Монмут на эшафоте. «Если вы принадлежите к англиканской церкви, милорд, — заметил один из священников, — то должны признать, что доктрина непротивления власти верна».
159
Монмут действовал нерешительно, упустил время похода на Лондон и дал Якову II возможность собрать крупные военные силы. Это предопределило поражение восстания. — Прим. ред.
160
Маркиз Аргайл высадился в Шотландии примерно за полтора месяца до появления Монмута в Англии.
Планировалось, что он двинет свои силы на Эдинбург, но маркиз быстро потерпел поражение, в том числе и из-за того, что в рядах его войск оказалось немало предателей. Принять участие в мятеже Монмута Аргайла заставило то, что он имел личные счеты с Яковом: герцог Йоркский, являясь высоким комиссаром в Шотландии, необоснованно обвинил маркиза в государственной измене и вынес ему смертный приговор. Тогда Аргайлу пришлось бежать, но теперь факт измены не подлежал сомнению, и приговор, вынесенный несколько лет назад, привели в исполнение. — Прим. ред.
161
Многие историки утверждают, что герцог Монмут униженно умолял Якова II помиловать его. — Прим. ред.
Во время подавления восстания Монмута было захвачено множество пленных. Для расправы над ними Яков направил Главного судью Джеффриса. Этот жестокий, неразборчивый в средствах человек навеки запятнал свое имя кровавыми судебными сессиями. Около трехсот повстанцев были повешены, более восьмисот отправлены на Барбадос, где до сих пор живут их потомки. Придворные дамы немало нажились на продаже этих несчастных в рабство. Безжалостного судью Яков произвел в чин лорда-канцлера. К Джону Черчиллю обратилась молодая девушка Дороти Хьюлинг, пытавшаяся облегчить судьбу своих двух братьев-анабаптистов, приговоренных к смерти. Он пообещал устроить ей встречу с королем. «Но, мадемуазель Хьюлинг, — сказал Черчилль, указывая на гранитную каминную полку, — не обольщайтесь; этот камень так же способен на сострадание, как и сердце короля». Братья Хьюлинги были повешены.