Бро
Шрифт:
Все эти вести доходили до нас с опозданием в два-три дня. Пару раз в неделю мы спускались с гор в ближайшие поселки пополнить запасы, и снова пропадали в лесах.
Мы искали концлагерь Йозефа Павела. В реале «зону» обнаружат лишь в шестьдесят девятом, но вот где именно, Интернет подсказки не дал.
«Здесь где-то!» — обвел Марлен карандашом на карте область Низких Татр. И мы шарили где-то здесь.
В наших поисках
Съездов насчитывалось немного, но попробуй-ка, проедь по каждому! А там еще и разъезды всякие. Времени на проверку маршрутов уходила уйма.
Один раз мы чуть не попали в гости к местному леснику, потом наткнулись на дом смотрителя заповедника. Выезжали, бывало, к просеке с аккуратными кучами валежника. Но лагерь нам не попадался…
…«Лендровер» тихонько катился ближе к осевой, чтобы видеть обе стороны шоссе.
— Вон там, вроде спуск, — встрепенулась Алена.
— Ага, — буркнул я, — вижу.
С обочины уводил вправо глинистый съезд, покрывший бетонную трубу в заросшем травой кювете. Грунтовка уводила за деревья, и не казалась наезженной. Джип с рычанием взял пологий подъем — дорога, врезанная бульдозером в склон, вильнула в сторону, а затем круто завернула в гору. Похоже, серпантин.
«Неужто нашли?» — порадовался я про себя.
Все шляхи, что мы проверяли раньше, устраивались в распадках, шли по уступам — короче, приспосабливались к местности. А здесь иначе — серьезные дорожные работы заметны без доказательств.
За следующим поворотом показался шлагбаум из погнутой трубы, выкрашенной в красный и белый. Посередине торчал круг из жести с грозной надписью: «Запретная зона».
— Верным путем едем, товарищи! — ухмыльнулся Марлен, открывая дверцу. — Сейчас, нарушу запрет…
— Осторожно там, — бросил я вдогон, и выругал себя, углядев в зеркальце напряженный взгляд Алены.
Осокин, оглядываясь, размотал ржавый тросик, и трубчатый шлагбаум, отягощенный наковальней, качнулся вверх.
— Тихо вокруг, — сообщил бро, забираясь в машину.
— Ехать опасно, — качнул я головой. — Звук движка может выдать нас, переполошит вертухаев.
— Да, — согласился Марлен, — подойти надо на пуантах.
— Ищите место…
Я направил «Лендровер» в колею, стараясь не газовать.
— А вон тупичок, вроде, — встрепенулась Марина.
Мои руки будто сами вывернули руль, загоняя машину в узкий проезд. Заросли напирали с обеих сторон.
Поворот… Еще один… Полянка. Всё. Выход там же, где и вход.
Покрутившись, я развернул «Лендровер», и заглушил мотор.
— Девчонки, стерегите машину, — голос у меня был очень убедительным.
— Еще чего, — воспротивилась Марина.
— Слушайте дядю Игната, — строго сказал бро, натягивая на голову самодельную балаклаву.
— Ладно, ладно… — забурчала девушка.
Я повесил на плечо «светку», сунул за пояс «ЧЗ», и подхватил «взор». Пара запасных «рожков» будет нелишней…
— Держи, — Осокин протянул мне легонькую, не жаркую шапочку с дырами, прорезанными для глаз и рта.
— Ага…
— Не «ага», а надень. Светиться нам незачем.
— Слушаюсь, товарищ командир…
— Не «слушаюсь», а «есть».
— Ну, ты и зануда!
— Разговорчики в строю!
Старательно помахав девушкам, я зашагал к дороге. Марлен догнал меня, пристраиваясь рядом.
— На разведку?
— Как получится, — хмыкнул я. — Может, там пусто. Или «рабочая милиция» всех уже «сократила»…
— Посмотрим…
Идти пришлось долго, но карабкаться по склону, тискаясь среди деревьев, не хотелось. Во-первых, устанем. Во-вторых, наделаем шуму. Люди мы с Марленом не лесные, ходить без шума и пыли не приучены…
— Вроде, звякнуло что-то… — замер бро. — Вот, опять!
Я прислушался. Так могла удариться пустая кастрюля или бак… Нет-нет, молочный бидон! Сейчас такие в ходу — если полный, только вдвоем и поднимешь.
К лагерю мы не вышли, а напоролись на него. Подъездная дорога, присыпанная щебенкой, втоптанной в суглинок, как-то уж слишком круто заворачивала. И я с бро полез в заросли.
Шагов десять одолел, поглядывая под ноги, чтобы на сухую ветку не наступить — и резко остановился. Прямо передо мной натягивалась колючая проволока.
Слева торчал врытый столб, к которому «колючка» крепилась ржавыми гвоздями, а справа здешние деятели приспособили засохшее дерево с обрубленной верхушкой. Причем, за шипастой изгородью заросли не были вырублены, прорежены только.
Я разглядел два или три щитовых барака и добротное здание комендатуры с высоким крыльцом. На ступеньках сидел скучный человек в грязном колпаке и драил песком мятую алюминиевую кастрюлю. На лице его в такт вздрагивали щетинистые брыли. Неподалеку от повара согнулся «поваренок» — мужичок в мешковатых синих штанах и в куртке того же цвета, явно не по размеру, мыл очищенные клубни картошки и швырял их в эмалированное ведро.
Еще двое таких же «синих» пилили дрова поодаль, а третий неловко колол чурки. К нему подошел крепкий молодчик в военной форме без шевронов, погон и прочих петлиц. Постоял, посмотрел — и лениво пнул сапогом.
Роняя колун, дровосек упал, а добрый молодец добавил ему по ребрам. Видать, наставлял.
Теряясь за верхушками деревьев, торчала наблюдательная вышка — кто-то там бдел, выдавая пронзительные трели на губной гармошке.
Не знаю, наверное, мы с Марленом еще долго бы высматривали лагерное бытие, прикидывая варианты — чтобы и управиться, и в живых задержаться. Однако, как это часто бывает, случай определил наши планы сам, без долгих разговоров и гаданий.