Бродячий цирк

Ахметшин Дмитрий

— Спать охота, — я зевнул. — Уже, наверное, часа два.

— Мы ненадолго. Хочу познакомить тебя с одной принцессой.

Мы зашли в узкий проулок, две трети которого загораживал припаркованный, казалось, ещё в незапамятные времена старенький пикап. Фонари освещали брусчатку, отражались пучками холодного света в стрелах трамвайных рельс на прилегающей к проулку улице. В закоулках толпились мусорные баки. Под ногами валялись окурки, хрустело бутылочное стекло. Из сдвинутого люка канализационного колодца валил пар. Людей почти не было: под каким-то из дальних фонарей я разглядел прислонившегося к столбу подвыпившего

пана, да ещё парочка прохожих размытыми тенями спешила с праздника прочь.

Каким-то образом мы вновь оказались на крыше. Только недавно под ногами жидким золотом текла красная брусчатка, и вот уже не менее красная черепица, похожая на вытекающую из жерла вулкана лаву. Будто под нами вздыбил спину какой-то исполинский кот. Мы перелезли через его хребет, действительно топорщащийся плохо подогнанными чешуйками, и выбивающейся из-под них неряшливого вида травой. Видно, когда клали крышу, занесли земли, а потом ветром надуло семян. Взгляду открылись узорчатые башенки. Костя провозгласил:

— Это — её замок.

— Замок?

— Конечно. Она же принцесса.

Это и в самом деле была миниатюрная копия замка, с ограждающей зубчатой стеной, к которой лепились с внешней стороны домишки, похожие на ползучие грибы. За стеной находился сад, состоящий почти целиком из крупных валунов (я где-то слышал, что это так и называется — «сад камней», такие устраивают для себя то ли в Китае, то ли в Японии философы, которые у них зовутся буддистами). Валуны утопали в мелкой гальке, прореженной виде морских волн. Вроде как острова в океане. Прямо на камнях росли кучерявые деревца на тонких, иногда чуть не закрученных в бараний рог ножках; между корнями любовно выложен мох.

— Мы собираемся перелазить через стену?

— Конечно. А как еще, по-твоему, попадают к принцессам?

— Наверное, только если ты принц, — решил я блеснуть своими познаниями в сказках.

— Дурень, — беззлобно ответил Костя, — Принцы подъезжают на своих конях к воротам и ждут, пока им откроют. Через забор к принцессам всегда попадали либо воры, либо бродяги.

Мы спустились с черепичной крыши и забрались на стену.

— Эти камни в стене как будто бы древнее самого замка.

— Всё правильно. Гораздо древнее. Это останки какого-то старинного имения под Братиславой. Большая его часть утонула в болоте, в тех местах очень много притоков Дуная, а то, что осталось, потомки этого рода сотню лет назад увезли в новый дом. В качестве сувенирчиков, этаких магнитов на холодильник… На сам замок древних камней не хватало, правда, здешние лорды всё равно не пожелали бы спать в такой сырости.

По стене, которая с одной стороны срасталась с замком, мы добрались до освящённого окна. Окна здесь были огромные, стрельчатые, и — точно! — камень их сиял белизной младенческой кожи по сравнению с шершавым камнем прадедушки, с бородкой задубевшего от времени мха.

Окошко распахнулось, и его створка пролетела прямо над моей головой. Стекло в раме загудело, словно струна какой-то дьявольской арфы, из проёма извергнулся дым, ноги Кости внезапно оторвались от поверхности стены, и он весь, целиком исчез в драконьей пасти. Из окна слышится хруст, пышет жареным мясом. Я почувствовал, как от жара на спине вскипает пот. Крик застрял у меня во рту, чудом зацепившись за зубы.

Только потом, сидя в уютной

кухне, я осознал, что успел увидеть полные руки, что ухватили Костю за одежду, и услышать произнесённое грудным голосом: «Попался, бамбино!». Но что-то помешало воспринять всё это как реальность. Принцессу должен охранять дракон, в тот момент для меня это было очень естественным и само собой разумеющимся.

Меня втащили следом, будто бы окунули в мясную подливку. На плечах ощущались ладони, пахнущие специями и варёной рыбой, их обладательница возвышалась надо мной на добрых две головы. Огромная грудь, по которой стелились блестящие каштановые волосы, шумно приподнималась под блузой. Женщина с внешностью толстой русской императрицы рассматривала меня, задумчиво, по-птичьи склонив голову, заливала взглядом огромных серых глаз. На полных бледных губах, которые заметно выделялись на плавных, будто бы омытых прибоем чертах лица, играла улыбка.

Ее пальцы потрепали меня за щеку, как бы пробуя на готовность тесто. (Позже от Кости я узнал, что эта женщина из семьи французов-пекарей).

— Знакомьтесь. Это Шелест, — проговорил Костя, выглядывая из-за её спины. — А это Луиза, самая горячая служанка из всех, с которыми я имел честь быть знаком.

— Ага… — только и смог сказать я, совершенно покорённый.

Сквозь пар начали проступать предметы обстановки. Пузатый, похожий на огромный бочонок с чем-то аппетитным, холодильник. Кастрюльки, словно матрёшки, прятались одна в другой, хитрая поварская утварь обступала нас со всех сторон, предлагая заглянуть в начищенные до блеска блюдца и попытаться разглядеть там своё отражение, попробовать на остроту зубцы у вилок. Грубый деревянный стол и несколько таких же стульев. На газовой плите бурлило в котле варево, это от него столько пара — когда приподнималась крышка, столб его, похожий на слоновью ногу, взвивался до самого потолка. Вокруг с быстротой молнии суетились похожие на чертенят поварята, какое-то время я пытался их сосчитать, и в конце концов понял, что их всего двое.

— Ах, мон шэр, — произнесла Луиза. — Не заговаривай пареньку зубы. Не нужно новых черпаков лести, я не вынесла ещё предыдущее ведро.

Она говорила глубоким, грудным голосом, и слова звучали почему-то очень поэтично.

— Скажи мне, где ты был? — тем временем продолжала она. — Опять колесил со своим цирком? Я говорила тебе, что вы похожи на цыган? По-моему, в прошлый раз ты со мной согласился, что пора бы тебе с ними порвать.

— Говорила, мон амор, — на лице Кости искреннее покаяние. — И я согласился. Пошёл попрощаться, но каким-то образом опять с ними уехал. Видно, у них есть какие-то фокусы. Сегодня спрошу об этом Акселя.

Они разыгрывали передо мной странное представление, не для меня даже, и не для поварят, что сейчас сосредоточенно в четыре руки ворочали в чане огромную поварёшку, а друг для друга. Сразу включились в некую игру, которую оборвали в прошлый раз, оставив свисать ниточку. Уцепились за этот хвостик и раскручивали клубок дальше. Когда они виделись в последний раз? Месяцы? Год назад? Или больше? Я ничего не понимал. Такие отношения между людьми просто не умещались у меня голове.

— Напомни мне, — недобро сказала Луиза. — Напомни, что я собиралась поймать этого прохвоста за хвост и хорошенько надрать ему задницу. Будешь пива?