Бродящие силы. Часть II. Поветрие
Шрифт:
— Для натурального брака, папа, не требуется согласия родителей; все — дело природы.
— Затвердила сорока Якова! Какой это такой натуральный брак?
— Натуральный, то есть естественный, в противоположность вашему — искусственному. Физиология человека уже так устроена, что в известном возрасте лица разных полов невольно влекутся друг к другу; природа венчает их — вот и все формальности. Преимущества натурального брака перед неестественным заключаются еще и в том, что нет свадебных расходов.
Студентка
— Обманутое, бестолковое дитя! Да обдумала ли ты последствия? Что скажет свет? Ты, дочь Николая Николаевича Липецкого (он делал ударение на каждом слове), не будучи замужем, вдруг… Ведь он ничем не обязался? Может тебя оставить, когда вздумается?
— Может, но не оставит. Он, папа, из людей новых, для которых честь — первое условие земного счастья.
— Так-то так… Но я теперь уже ничему не верю. Так ты думаешь, он согласится жениться на тебе?
— Не могу сказать положительно. Я уже говорила ему об этом, но он находит, что это излишне.
— Ну да, излишне! Он просто-таки не хочет быть связанным и при первом случае готов отделаться от тебя. Но вы горько ошибаетесь, государь мой, не на тех напали-с. Ты, разумеется, знаешь жительство этого негодяя?
— Прошу вас, папа, не отзываться о нем так неуважительно.
— Еще отстаивает! Ну, да говори: где живет он? Наденька сказала адрес Чекмарева.
— Теперь изволь отправляться к себе и не показываться, пока не позовут! Понимаешь?
Не отвечая, дочь удалилась.
Г-н Липецкий уселся за письменный стол, взял большой почтовый лист, обмакнул глубокомысленно перо и набросал следующие строки:
«Милостивый Государь.
Считаю долгом покорнейше просить Вас, по самонужнейшему делу, почтить Вашим посещением в наискорейшем времени, если возможно — немедленно по получении сей записки.
Примите уверение в совершенном почтении и преданности.
Чекмарев не дал ждать себя и вечером того же дня явился по приглашению. Несколько времени заставили его простоять в приемной, затем ввели в хозяйский кабинет.
Родители юной грешницы восседали на диване. Сама она, склонившись устало на руку, сидела поодаль, в углу. Г-н Липецкий не только не подал студенту своей левой руки или двух пальцев правой (в кодексе наших мандаринов есть в этом отношении градации с мельчайшими оттенками), но, не вставая с места, едва заметно кивнул ему лишь издали головой. Дочь, со своей стороны, пошла навстречу товарищу.
— Это еще что за фамильярности! — повелительно заметил ей родитель. — Твое место вон там.
Не прекословя, девушка удалилась в свой угол.
— Не угодно ли вам присесть? — сухо указал он гостю на ближний стул.
— Чувствительно благодарен! — отвечал тот, презрительно косясь на товарку и занимая предложенное место. — Вы что-то очень уж торопили. Верно, у вас кто-нибудь серьезно болен?
— Н-да, серьезно болен — нравственно! Позвольте узнать прежде всего того-с…
— Чего-с?
— Сколько вам лет от роду?
— Оригинальный вопрос! Но я не барышня и не держу своих лет в секрете: мне 23, с хвостиком; хвостик не длинный: месяца в два.
— Так-с, милостивый государь, так-с. Следовательно, вы совершеннолетни и признаётесь законом компетентными к обсуждению своих действий, равно и ответственными за сии действия.
Шутливое выражение на лице Чекмарева уступило место выражению сосредоточенного внимания. Но, принудив себя к улыбке, он с небрежностью вынул часы.
— А! Как время-то летит! Что значит хорошее общество. Но слова ваши касательно нравственно больного надо, как я вижу, понимать фигурально; вопрос в чем-нибудь другом. Так не угодно ли будет вам обратиться прямо к делу; у нас, детей Эскулапа, должен я вам сказать, время — деньги!
Хладнокровие студента начинало бесить хозяина, и без того далеко нерасположенного к шуткам.
— Если время вам так ценно, — едко заметил он, доставая бумажник, — то позвольте и настоящее посещение ваше счесть докторским визитом и заплатить вам по таксе.
Порывшись в пачке ассигнаций, он вручил медику новенькую, зеленую. Тот преспокойно принял ее, как нечто должное и, смяв в комок, засунул в карман жилета.
— Всякое даяние — благо. Теперь я к вашим услугам. На чем мы, бишь, остановились?
— Дочь моя Надежда Николаевна не раз посещала ваши студенческие сходбища, — начал с расстановкою, видимо, сдерживая себя, г-н Липецкий. — Правда?
— Не отрицаю.
— И между нею и вами, г-ном Чекмаревым, состоялось некоторое предосудительного свойства сближение?
Эскулап быстро обернулся к сидевшей в отдалении товарке и вопросительно-строго посмотрел на нее.
— Ты можешь говорить без обиняков, — отвечала она тихо, но так, что всем было слышно, — родителям моим уже все известно.
Как затравленный гончими в тесное ущелье кабан, желающий предварительно удостовериться, какой тактики держаться ему с многочисленным неприятелем, Чекмарев молча и зорко обвел глазами поочередно всех присутствующих. Потом, прищурясь, заговорил холодным, деловым тоном: