Бронеходчики. Гренада моя
Шрифт:
– Поговаривают, среди девчат в Павловском обнаружилась очередная белая ворона, отказавшаяся следовать традиции и сохранившая невинность.
Став невольным свидетелем диалога, Клим подумал, что этой девушкой могла быть только Алина. Больше попросту некому. Его вера в подругу была искренней и безоговорочной. Испытывая за нее чувство гордости, он помедлил с лимонадом. Ему захотелось лично услышать из уст гвардейцев подтверждение правоты своих суждений.
– О ком речь, Аркадий? – оживился Сомов.
– Мне тут сорока на хвосте принесла,
При этих словах Клим не без удовольствия ухмыльнулся, правда, стараясь остаться незамеченным. Он уже хотел удалиться, как вновь заговорил Сомов:
– Знаю, о ком речь. Видел ее на банкете в «Крыше». Она весь вечер ворковала с Бабичевым, – указывая кивком на подпоручика, уточнил он. – И насколько мне помнится, они ушли оттуда вместе. Ну, может, и по-отдельности, но уж точно одновременно.
– Уж не путаешь ли ты, Дмитрий? – усомнился Аркадий.
– Вовсе нет. Помнится, моя знакомая даже всполошилась по поводу отсутствия подруги.
– Знакомая?
– Без комментариев. Хотя будь я проклят, там есть о чем поговорить, – расплылся в самодовольной улыбке поручик.
Клим и впрямь был готов проклясть болтуна за многословие. Его буквально разрывало от любопытства и едва не трясло от ожидания. Он уже стоял с фужерами в руках, ноги словно приросли к полу.
– Ну да и бог с тобой, – отмахнулся Аркадий, переключая внимание на Бабичева: – Алексей?
– Согласен с Дмитрием. Без комментариев, – многозначительно произнес молодой человек и пригубил бокал с вином.
В этот момент Клим сделал два стремительных шага, наступил на до блеска начищенный сапог Бабичева, да еще вдобавок к этому выплеснул на него лимонад из фужера.
– Какого?!.. – возмущенно выдал Алексей.
При этом он отстранился, смешно выставив перед собой руки и изогнувшись, словно желая избегнуть сладкого душа. Хотя поделать с этим уже ничего не мог. Отставил на стойку бокал с вином, отряхнул мундир и посмотрел на Кондратьева:
– Клим, право, что это было?!
– Я вас не заметил, милостивый государь, – буравя его ненавидящим взглядом, произнес тщедушный без пяти минут доктор со смешными очками-блюдечками.
– Может, хотя бы извинишься за свою неловкость? – все же попытался разрешить дело миром Бабичев.
– Не вижу для этого ни единой причины. Вам не следовало стоять у меня на пути, – непреклонно ответил Клим.
– Иными словами… – многозначительно произнес княжич.
– Коль скоро вы считаете себя оскорбленным, я к вашим услугам, сударь.
– Клим…
– Если у вас нет претензий, то позвольте откланяться, – вскинув подбородок, выдал несуразный забияка.
– Мои секунданты навестят вас завтра поутру, сударь.
– Буду ждать. Господа, прошу простить, но меня ожидает супруга.
Короткий кивок. Смена фужера на новый.
Клим не мог открыто вступиться за честь подруги. Бабичев имел полное право как вести подобные речи, так и отвергнуть вызов. Драться за девицу, скомпрометировавшую себя в глазах общества, – это моветон. Не имеет значения, невинна она или нет. Она осознанно присутствовала на заведомо сомнительном банкете, и этим все сказано.
Но ведь было бы желание, а уж повод для драки всегда найдется. Да, он не боец, скорее уж наоборот. Но и стоять в стороне, в то время как поливают грязью его подругу, Кондратьев попросту не мог.
Глава 3
Мечты сбываются
«Крестоносец», что говорится, производил впечатление. Пятиметровая машина с шириной по вооружению – три метра, по корпусу – метр восемьдесят. Два блока по двадцать четыре реактивных снаряда. Вместо левой руки – пятидесятимиллиметровая пушка. Справа – спарка из крупнокалиберного и обычного пулеметов. Снизу в полукруглой башенке еще один пулемет, находившийся в ведении механика-водителя.
Вход в боевую рубку осуществлялся с боковой стенки через два люка. И это представляло проблему. Потому что размеры у них даже скромнее, чем у уступающего по габаритам «Витязя», рассчитанного на одного пилота. Григорий жаждал оказаться внутри, но не представлял, как он это сможет осуществить. Нет, если долго мучиться, то что-нибудь обязательно получится. Но-о…
– Не журись, золотопогонник, есть у меня мысли насчет этой горы стали. Родились из-за вечного некомплекта бронеходчиков. Единственно упиралось все в рост пилота. А тут ты, весь такой красивый, – заметив, как Азаров замер, осматривая великана, заверил капитан Лукьянов.
Откладывать в долгий ящик не стали, и едва покинув палатку комбата, зампотех повел подпоручика в расположение своего хозяйства. Вся трофейная техника до обретения экипажа базировалась именно там. У республиканцев не та ситуация, чтобы ради унификации отказываться от вооружения противника. Так что пользовали все, что только могли поставить в строй.
– Господин капитан, я, конечно, очень хочу в боевую рубку, но пренебрежительного обращения к себе не потерплю.
– Дворянская кровь не дает покоя, – хмыкнул капитан.
– Азаровы больше двух веков служат России. Мой предок заслужил дворянство на поле боя. И все его потомки отдали жизнь армии, большинство сложило голову на полях сражений. Батюшка мой – в Великую войну. И я не вижу причин не гордиться своими корнями.
– Ты не заводись, подпоручик. Тебе есть чем гордиться, а мне – что предъявить. Нашелся один штабс-капитан, который извел мою семью под корень. И только за то, что я служил в Красной армии и являлся членом ВКПб.
– И что теперь? Воевать-то как-то надо, – вперил в Лукьянова внимательный взгляд Азаров.