Броненосцы победы. Топи их всех!
Шрифт:
— "Мацусима", точно, господин капитан второго ранга: высокий полубак, одна труба, одна мачта, — оправдывался молодой сигнальщик.
— Идиот! Это русские! Немедленно разворот всему отряду!
Четыре миноносца, получив сигнал головного, дисциплинированно легли на обратный курс, искромсали своими форштевнями море в ближайших окрестностях вдоль и поперёк, но "Аврору" (а это была именно она) так и не нашли. К тому же луна как раз в это время скрылась в облаках.
А вот её систершипу "Палладе" повезло куда меньше…
Семён
С началом сражения, командир крейсера Сарнавский приказал убрать в низы всех лишних, в том числе и прислугу мелкой артиллерии. Всё равно от них толку пока не было, а люди ещё наверняка пригодятся в дальнейшем. И почти два часа матрос Тищенко просидел не видя боя, но прекрасно слыша его. Когда в "Палладу" одно за другим посыпались попадания, находиться внизу стало совершенно невыносимо – казалось, что каждый взрыв последний. Казалось, что сейчас сталь не выдержит и крейсер опрокинется и пойдёт ко дну. Поэтому приказ подняться наверх и заменить у орудия убитого наводчика Семён воспринял с огромным облегчением и немедленно взлетел на верхнюю палубу.
Дым, огонь, жужжащие вокруг осколки и палуба не только забрызганная кровью, но и ещё хранившая на себе местами обрывки конечностей не прибавляли жизненного оптимизма, но комендор немедленно включился в бой. Слившись с пушкой он стал посылать снаряды во врага как будто делал это с самого начала сражения.
Семён успел пострелять и по "Микасе", и по японским миноносцам, и по крейсерам адмирала Дева, но бой неумолимо катился к завершению. "Паллада", вместе с остальными, повернула на юг, на соединение с основными силами. Огонь был прекращён и команда "имела время обедать".
Только сейчас Тищенко ощутил, как зверски он проголодался за эти несколько часов. Да и не он один. Весь плутонг изошёлся на слюну, пока дожидались посланного к ревизору за консервами и сухарями матроса Блыкина. А тому пришлось выстоять здоровенную очередь – не только расчёты их пушек хотели есть. Но зато по возращении "гонца" был повод для радости – мичман Изенбек, заменивший тяжело раненого ревизора, по случаю победы расщедрился и, с благословения командира, выдал полуторные порции.
Банки вскрывались дрожащими от нетерпения руками и вот наконец можно было "расплатиться"
Тут к Тищенко подошёл земляк и друг, минёр Сидор Склеменок. Этот молодой ещё парень имел на удивление старое лицо: глубокие морщины и ноздреватая кожа заставляли выглядеть двадцатидвухлетнего мужчину лет на пятьдесят. Матросы шутливо называли Склеменка "старухой", но он не обижался. Матросом он был толковым и дело своё знал. Товарищем был тоже хорошим.
— Давай за мной в кильватер, — шепнул он Семёну.
Комендор торопливо оглянулся – начальства рядом не было. Можно было следовать за загадочно подмигнувшим другом.
Быстро спустились в минное отделение, где их ожидал третий земляк – Антон Бухвалов, а также импровизированный стол, на котором красовались бутылка дешёвого рома, кусок солонины, сухари и даже немного вяленой рыбы, которую Склеменок выменял у местных на Бонине.
— Сидай, друже! — улыбнулся Бухвалов наливая ром в кружки.
— Хорошо устроились, братва, — улыбнулся Семён подсаживаясь по-турецки к перевёрнутым ящикам, игравшим роль стола. — Откуда такое богатство?
— Ты не спрашивай, ты поднимай, — весело загоготали друзья.
— Это я завсегда! Ну что, за прорыв и Владивосток?
— Ага! И за житомирщину нашу! Скорее бы туда попасть!
— Накаркаешь! До России бы догрести. Ну, вздрогнули!
Душистая и крепкая жидкость растекалась по организму, принося сладостную истому, особенно приятную после многочасового напряжения. Матросы вгрызлись в солонину и пару минут сосредоточенно жевали.
— А ведь порой казалось, что ихняя брать учала, — проглотив первый прожёванный кусок Склеменок продолжил беседу.
— Да какой там, — откликнулся Бухвалов, — с самого начала было понятно, что разобьём япошат. Мелкий народишко. Ну что, по второй?
— Да притормози. Разберёт ещё, — Семён всерьёз опасался, что офицеры могут обнаружить последствия попойки и не хотел лишних неприятностей. — Это вам в низах оставаться, а мне на палубу скоро.
Да брось! Чего нам троим с одной бутылки? Пьяными не будем, а на душе всё порадостней и полегче.
Бутылка "ушла" незаметно. Раздобревшие матросы вспоминали сегодняшний бой и мечтали о родине. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Пора было подниматься на палубу и Тищенко забеспокоился первым:
— Ой, хватит уже. Наверх надо. Лейтенант такого фитиля вставит, если долго меня не будет. Пойду я.
И бодро перебирая ногами по трапам (а что там поллитра на троих в таком возрасте), Семён вылетел на палубу. И надо же так не повезти – прямо пред светлые очи старшего офицера, кавторанга Стевена.
— Ну и где тебя носило, акулий сын? Почему в низах был? А?
— Так что звыняйте, вашвысокородь, — ошалело вытянулся комендор перед старшим офицером. — Нужда прижала.
— А ну-ка дыхни, сукин кот, — густые брови офицера сошлись в одну линию. — Ну давай, давай, смелее, гальюнный завсегдатай. Ну!