Бронепоезд. Огненный рейд

Мельников Руслан Викторович

Конечно, это была ложь. Никто разговаривать с беженцами не будет. Никто не выдаст им спасительных виз. Ни завтра, с восьми ноль-ноль до двадцати ноль-ноль (рабочий график внешних КПП). Ни послезавтра. Ни через неделю. А дольше за Кольцом вряд ли кто-то протянет.

В последнее время беженцы приходили ко МКАД только для того, чтобы уйти. В город не пропускали никого. По крайней мере, на Восточном секторе. Да и вообще… Насколько было известно Егору, в Москве сейчас хватало и рабочих рук, и толковых голов. И Москве вовсе не нужны были лишние рты. Подмосковным Форпостам они не нужны

были тоже.

Да, такова горькая правда: все теплые местечки за столичным Кольцом и в его окрестностях, которые еще удавалось удерживать, давно заняты. Но беженцы все шли и шли. В Москву шли. На Москву. Гонимые паникой и неистребимой жаждой выжить. Шли, потому что за столичным Кольцом можно было спастись. Пока еще можно…

Сначала беженцев было много. Потом меньше. Потом — почти не стало. И вот опять… Целая толпа. «Откуда их столько? — поражался Егор. — Как смогли добраться?» А впрочем, какая разница?..

Толпа выплескивалась на расчищенное пространство перед МКАД. Заполняла хорошо просматриваемые и простреливаемые со Стенки пустыри. Мешавшие обзору дома здесь были взорваны и снесены по самый фундамент. Подвалы засыпаны. Груды мусора разровнены бульдозерами.

Любой, кто близко подходил к Московской кольцевой автодороге, был как на ладони. Спрятаться негде. И пути дальше тоже нет.

По внешней обочине широкого многополосного и совершенно пустынного шоссе тянулись высокие — в два человеческих роста — ряды колючей проволоки. Обычно здесь беженцы останавливались и, пошумев некоторое время, уходили с открытого места искать убежище. Или уходили вообще.

Но в этот раз толпа не остановилась.

Кто-то, перекинув через колючую проволоку одежду, полез прямо на внешние заграждения. А еще несколько секунд спустя уже десятки беженцев, раздирая в кровь руки, карабкались на колючку.

— Остановитесь, или мы откроем огонь! — вороном прокаркал громкоговоритель.

Не подействовало.

Первый ряд колючей проволоки обрушился под напором толпы.

Да что же они делают-то? Егор со вздохом покачал головой. На что вообще надеялись эти бедолаги, когда отправлялись в Москву? И на что они надеются теперь? Стенку — комбинированную кольцевую линию неприступных укреплений, тянущихся вдоль МКАД, — не всякая армия возьмет штурмом. А эти… Безоружные, оборванные, истощенные люди…

Впрочем, этим, похоже, было уже все равно.

На противоположной стороне кольцевой автодороги творилось что-то невообразимое. Крики, стоны, проклятия. Упавшие и запутавшиеся в колючке люди пытались подняться, но их буквально втаптывали в грязь задние ряды. Беженцы и не думали останавливаться. Они снова и снова бросались на колючку, давили и топтали друг друга. Обезумев, лезли по головам. Срывались, падали, лезли опять.

Вообще-то изначально оборонительная Стенка, выстроенная по МКАД, предназначалась для защиты города не от людей. Но и от них она тоже хорошо защищала.

— Вот суки тупорылые, а! — послышался рядом знакомый гнусавый бубнеж. — Ползут и ползут, уроды!

У соседней бойницы засел Васька Клюев. Кличка — Клюв. Мозги — тоже, в общем-то, птичьи.

— Не, ну в самом деле, сколько можно объяснять ублюдкам, что

Москва, мля, не резиновая?! — Клюв, конечно, не мог удержаться от комментариев в своем духе. «Понаехавших тут» он ненавидел лютой ненавистью.

Егор с неприязнью покосился на соседа. Худощавая носатая морда, тонкие губы, скривленные в вечной брезгливой гримасе… Клюв называл себя москвичом. Хотя московские корни его — так себе… Корешки. Отец Клюва приехал покорять столицу. Сумел зацепиться. Сыночек остался. Теперь вот нос задирает выше крыши. Впрочем, известное дело: новые москвичи — они такие… самые московские москвичи.

Сам Егор перебрался в Москву незадолго до того, как ВСЕ началось. Все это… Можно сказать, ему повезло. Спецназовский стаж, сообразительная голова, умелые руки, знание практически всех видов вооружения, реальный боевой опыт и специфические навыки, которые будут востребованы в любое смутное время… В общем, он выдержал бешеный конкурс на московскую прописку. Его оставили. Столице, в спешном порядке организовавшей «кольцевую» оборону и готовящейся к длительной осаде, нужны были такие профи. В отличие от многих других квалифицированных специалистов и простых работяг.

Как только над городом нависла угроза ресурсного дефицита, в Москве начались массовые чистки. «Оптимизация населения» — так это называлось официально. Тех, кто не попадал в установленный «оптимум» по личностным или профессиональным качествам, вышвыривали за МКАД. Все делалось по-московски жестко и быстро.

Перенаселенный мегаполис без всякой жалости избавлялся от лишних людей. Вернее, от тех, кого столица сочла таковыми. Вообще-то, на взгляд Егора, в Кремле, Думе, мэрии и управах осталось немало народу, подлежащего выдворению за пределы Кольца в самую первую очередь. Но поскольку именно эти люди, сумев удержаться у власти, рулили процессом очистки города, им-то как раз ничего и не угрожало.

А чистка между тем не прекращалась. И в таких условиях разговор с мигрантами из других регионов и областей был коротким. У пришлого провинциала практически не имелось ни единого шанса устроиться в городе, который вышвыривал за Кольцо сотни и тысячи своих собственных жителей.

Однако наивные беженцы все еще питали иллюзии, что Москва их спасет.

— Позавчера с Ленинградки тоже толпа ломилась, — не унимался Клюв. Он возмущенно бормотал себе под нос, вроде бы не требуя внимания к своим словам, но и не умея держать при себе праведный гнев. — А неделю назад к Каширскому въезду тоже провинциалы подкатывали…

Из командного пункта у Рязанских ворот послышался рокочущий бас взводного. Труба — так называли командира за глаза подчиненные. Труба докладывал куда-то по рации об обстановке, сложившейся в зоне ответственности взвода.

Доклад был длинным, громким и полным экспрессии.

— Беженцы… мать… До пяти сотен человек… мля… — выхватывал Егор отдельные фразы. — Да, уже у МКАД… мать… На приказы остановиться не реагируют… епть… Валят колючку… мать…

Потом комвзвода сбавил звук. Егор постарался сквозь затянувшуюся тираду Клюва расслышать что-нибудь еще. Получалось не очень. Противный гнусавый голос Клюева назойливой мухой лез в уши: