Бросок Аркана
Шрифт:
"Если даже он и скотина, – подумал Аркан, – то решать это не мне и не им, а суду. А измываться над ним я этим гадам не позволю!"
Аркан уже несколько раз видел эти страшные символы непонятной, никем официально не объявленной войны, в горнило которой оказались втянуты российские парни. Он сам отправлял домой своего сослуживца, снятого с такого же вот скрюченного горного деревца, – отправлял запаянным в цинк даже без окошечка, чтобы не дай Бог мать его не увидела, какие муки пришлось пережить сыну перед смертью.
"Духи"
Аркан представил себе, как он будет со своего места наблюдать за всеми этими мерзостями, и больше уже не колебался: снова рассовав гранаты по карманам, он подхватил автомат и, оставив за камнем рюкзак с наркотиками, осторожно, как тень, выскользнул из своего укрытия.
Он полз по горе, пытаясь спуститься пониже, и старался вжаться в эти камни, раствориться в них, стать с горами единым целым, ни малейшей неточностью движений не привлечь внимания веселившихся внизу, в долине, "духов".
Он не спускал с них глаз и видел, что те уже начали свою страшную игру: гогоча и что-то гортанно выкрикивая, они вяло, как будто разминаясь и не спеша торопить события, по очереди наносили удары по привязанному к дереву офицеру.
Ногой в пах, кулаком в солнечное сплетение, прикладом по лицу...
Пограничник, вскрикивая после каждого удара, непрерывно просил переводчика:
– Слышь, скажи ему, что я ничего не знаю!.. Я сказал все!.. Скажи ему, что я не вру!.. Скажи, я прошу тебя!..
Аркан подполз к ним уже метров на пятьдесят и теперь хорошо слышал, что кричал, оправдываясь и прося пощады, привязанный к дереву офицер.
Его никто не слушал. Переводчик лишь однажды попробовал обратиться к своему командиру, но был тут же остановлен одним властным жестом "черного" и замолчал. Наверное, объяснения шурави теперь не интересовали главаря банды: он чувствовал, что ничего нового русский офицер пока не скажет – слишком мало и несерьезно пока что было оказанное на него воздействие.
"Черный" сидел все там же, не меняя позы, все с тем же безразличным видом.
Аркан попытался оценить ситуацию.
Бросаться в омут вниз головой...
Конечно, он знал, что бой ему придется принять, и знал, что шансов у него не слишком много.
Он, безусловно, боялся. Боялся, что этот день станет для него последним. Боялся боли от пули, входящей в тело. Боялся, что никогда не вернется в Москву, к родителям, к нормальной жизни.
А как же без этого! Никогда не верьте тем, кто утверждает, будто не боится в последнюю минуту перед боем!
Но усталость, навалившаяся после изнуряющего горного перехода с полной выкладкой, боль от потери друзей – совсем молодых еще ребят, непреодолимые голод и жажда – все это погружало Аркана в какое-то странное оцепенение. Не физическое, нет, – сил у него хватило бы еще надолго.
Но вот психологически он словно омертвел. Сейчас ему было по большому счету все равно, погибнет он или останется жить, будет распят на дереве рядом с этим офицером или освободит его.
Мозг Аркана работал теперь так, словно принадлежал не его телу. У тела остались эмоции и чувства. У мозга же появилась цель – уничтожить врага, спасти своего. Для выполнения этой задачи нужно было рассчитать все так, чтобы на протяжении пяти секунд после первого выстрела, пока "духи" будут приходить в себя, успеть сделать как можно больше и не просчитывать уже в бою возможные варианты действий.
Аркан еще раз пересчитал "духов".
"Черный" чуть поодаль – раз, переводчик рядом с ним – два. Эти двое были спокойны и не возбуждены. Их автоматы висели за спиной, и по крайней мере несколько секунд им понадобится для того, чтобы привести оружие к бою.
Семеро "духов" сейчас веселились возле офицера. Многие из них держали в руках автоматы, тыкая время от времени пограничника стволами и прикладами.
Это не понравилось Аркану. Не понравилось ему и то, что эти семеро находились слишком близко от погранца – нельзя было кинуть в эту группу гранату, а в перестрелке шальная пуля запросто могла попасть в пленника: веревки, крепко прикрутившие его к дереву, не позволяли укрыться от пуль, залечь.
"Девять против меня одного – расклад просто забойный! – невесело усмехнулся Аркан. – Шансы мои в самом лучшем случае равны лишь двенадцати процентам из ста".
Он удивился тому, насколько быстро сумел подсчитать этот процент, – наверное, его мозг работал с удвоенной быстротой и энергией. А в следующее мгновение Аркан уже знал, как будет действовать.
Смущало его только одно – "черный" с переводчиком сидели тоже слишком близко к офицеру. Осколками разорвавшейся возле них гранаты могло задеть и пограничника.
Впрочем, иных вариантов у Аркана не было.
Оставалось надеяться только на то, что в конце радиуса разлета осколки не смогут причинить пленнику "духов" сколько-нибудь серьезного вреда.
В этот день время для Аркана оказалось спрессованным в один ком. Казалось, всего пару секунд назад он рассовывал вытащенные гранаты назад по карманам, а теперь их снова приходилось извлекать на свет Божий. Выдернув чеку из первой, он сильно швырнул ее в сторону "черного", тут же отправив для верности следом и второй "подарочек".