Брусника
Шрифт:
Назавтра вернулся с Лигиды-12 отец, и времени не стало вовсе. Он страшно нервничал — в чем он будет выдавать замуж любимую старшую дочку? Синий костюм недостаточно шикарен, черный слишком мрачный, коричневый он вообще терпеть не может… Кое в чем Дагне безусловно пошла в папу.
До самой свадьбы вздохнуть было некогда — и некогда было посидеть на балконе, мысленно переговариваясь с Джеем.
Наконец наступил и прошел знаменательный сумасшедший день. Как и надеялась
— Это она не поняла, кто жених, — сказала Дабл отцу. — Иначе бы не поздравляла, а ругалась.
— Да брось ты, — примирительно ответил папа, — ну не понравится — разведутся. Подумаешь. И он совсем не плохой парень. Дурак, конечно, ну так и Дагги у нас умом не блещет. Зато подумай, какие красивые могут быть дети.
Папа всегда в корень смотрит. Действительно, и не поспоришь.
Следующий день был непривычно тих и пуст. Молодожены укатили в свадебное путешествие — теперь уже на курорт с шикарным отелем, всеми удобствами и полным штатом прислуги. Ольгерт предвкушал полеты на параплане и катание на водных лыжах, Дагне — уютный шезлонг, зонтик от солнца и коктейль "Безумная страсть". Отель обещал полную гармонию и удовлетворение всех мечтаний.
Папа с утра уехал в правление "Мегастайл".
Дабл достала шлем и отправилась на балкон.
— Привет, Джей, — сказала она, как всегда.
В ответ ей навстречу плеснула волна радости.
— Я скучал, — прозвучало в голове.
Дабл задохнулась.
— Так ты все-таки меня слышишь!
Джей не ответил. …Война проиграна, ясно даже младенцу. Не от хорошей жизни нас бросили здесь умирать. Мы загнаны в угол и огрызаемся из последних сил, а зачем? Только затем, чтобы наши имена выбили на обелиске где-то в столице, в которой я даже никогда не был? Так просто, Джей — положить на землю оружие и поднять руки. Сдаться. Почему же я не делаю этого? Что-то внутри сопротивляется. Мы защищаем тут только имперский кодекс чести. Больше ничего. Ну, Джей, сдавайся. Это ложь — что умереть почетней, чем попасть в плен. Ты же знаешь прекрасно, что это ложь… Какие красные ягоды у самого колена. Брусника.
Шорох и шелест. Они идут… нет, это не они — это дождь. Снять шлем и подставить лицо под холодные капли…
Внезапная пустота перед глазами. Дабл потрясла головой. Видно, он вправду снял шлем.
Потом появилась знакомая картина изувеченного леса и привычная мысль о кончающемся заряде лучемета.
— Джей, — сказала Дабл, — подумай еще. Пожалуйста. Останься в живых. Я тебя прошу. Ну пожалуйста… …Это не брусника. Это кровь.
Через несколько дней позвонил Зануда.
— Дьябло, я кое-что обнаружил насчет твоего имперского солдата. Приходи, покажу.
Схватила
Зануда стоял в дверях квартиры — ждал.
— Идем скорее. Я глазам своим не верю, может, у меня уже просто переклинило мозги. Может, это галлюцинация. Давай сюда.
Пальцы его пробежались по клавиатуре комма.
— Смотри. Вот личные дела погибших солдат. Что-нибудь изменилось?
Дабл протянула руку и щелкнула клавишей, увеличивая изображение.
Поперек страницы с фотографией Джейкоба Джона Джаспера по-прежнему шла красная полоса. Пропал без вести на Эгне в августе 724-го.
Пропал без вести?
Дабл трясущимися руками схватилась за шлем, сунула в него голову, позвала:
— Джей? …Вкус брусники на губах. Мокрые от дождя листья. Голова кружится…
— Джей! …Плечо дергает сегодня, и жар, наверное. Брусника…
— Да Джей же! …Деревья расплываются и выцветают, голова кружится, в глазах темнеет.
Красные ягоды среди темно-зеленой мелкой листвы. Брусника…
Дабл сняла шлем и положила на стол.
— Матильда Леонидис, — сказала она непослушными губами.
Зануда кивнул.
— Сейчас. Вот. Ну-ка…
На экран выплыла уже знакомая фотография с международного конгресса, размещенная наверху страницы с биографией медицинской знаменитости. Пятидесятилетняя мадам Леонидис получала из рук президента академии премию за выдающуюся работу в области своей нейрохирургии. Название работы, естественно, невозможно было понять без словаря.
За плечом мадам Леонидис стоял высокий седой мужчина в сером костюме и улыбался. В руках держал букет цветов, немного неловко вывернув левую.
А в биографии мадам прибавилась строка: "Была счастлива в браке. Вырастила двоих детей". И имена. Дженнифер и Джеймс Джаспер.
Мама вернулась через неделю и улетела снова, разбранив зятя на все корки. Зять вынес поношение на удивление спокойно. Мама долго не могла смириться с выбором Дагне, но в конце концов успокоилась. Старшая дочь и не думает разводиться — вот уже четвертый год. И дети в самом деле красивые.
А Дабл всюду появляется с Акселем Финнером. Может быть, она осуществит пожелание сестры и выйдет замуж за Зануду сама. Но Занудой она его больше не называет. Так что и он зовет ее по имени. Ему нравится, как это звучит: Вильгельмина.
Летом они собираются на Эгну с палаткой. За грибами и ягодами. Но сначала они съездят в Федерацию, на Сальсу. Давно пора сделать одно важное дело. Отыскать на столичном кладбище надгробный камень и положить на него серебристый шлем с черной эмблемой.
Пусть покоится с миром.
Тем более что он больше не отвечает.
Он все забыл. Помнит только бруснику.