Брызги шампанского
Шрифт:
– Другие мысли есть? – спросила Виктория с тяжелым вздохом.
Джейн поняла, что Лили Эйри отправилась в мусорную корзину. Она смутилась, не понимая, почему ее предложение не было встречено гулом одобрения. Джош уже несколько месяцев охотился за Лили Эйри. Мало того что восходящая звезда экрана стеснялась журналистов, что само по себе делало ее желанной. Заполучить скромную английскую красоту Лили на обложку мечтали редакторы всех иллюстрированных журналов. Вдруг Чарльз Хотри вскочил с места.
– Ну а вот мне хочется узнать, – пропищал он
Его болезненное лицо скривилось в судороге. Только сейчас до Джейн дошло, какой же у него сильный тик.
Виктория подняла брови. Джейн едва сдержала смешок.
– Похоже, – визжал Хотри, побагровев от усилия и негодования, – в нашей стране не осталось ни одной школы, где бы сохранилась система телесных наказаний. Теперь повсюду горячая вода и телевизоры. В последнее время мне не раз приходилось слышать жалобы по этому поводу. В частности, все как один отцы в ярости. Они не понимают, почему их сыновьям должно быть в школе легче, чем когда-то было им самим. А лично я добавлю, – заикаясь, закончил Хотри, сотрясаясь в таких судорогах, что Джейн стало страшно, – что мне школа пошла только на пользу.
– Но ведь были приняты законы, запрещающие жестокое отношение к детям, – осмелилась возразить Джейн.
Хотри смерил ее испепеляющим взглядом.
– Знаю, – брызжа слюной, ответил он, содрогаясь в новых конвульсиях. – Вот я и говорю, что наш журнал должен встать и решительно заявить о своем протесте. Мы создали великую империю за счет того, что в школе нас пороли до бесчувствия. Необходимо начать кампанию за то, – завершил свою гневную тираду Хотри, дергаясь во все стороны, словно брыкающийся мустанг, – чтобы вернулись классные дамы с бородавками, чтобы учеников снова гонял по школьному двору свирепый учитель латыни.
– Нет, только не это, – к огромному облегчению Джейн, возразила Виктория. – Латынь – мертвый язык Пусть их гоняет свирепый учитель французского. Так будет гораздо лучше. Знаете, Таркин, а ведь это неплохая мысль. Тут есть над чем подумать. Займитесь этим, хорошо? – Она снова обвела суровым взглядом собравшихся. – Итак, вот мы и решили, какой теме в этом месяце будут посвящены наши «Споры за ужином». Остается выбрать шикарную личность. Предпочтительно богатую и красивую.
– Но разве мы не приготовили материал об этой очень красивой актрисе, Соне Сванк, приехавшей спустя годы к себе на родину в Литву и обнаружившей свой фамильный замок? – спросил Лэрри. – На мой взгляд, сюжет просто замечательный.
– Был бы замечательным, если бы в замке не устроили сельскую больницу, – фыркнула Виктория. – Когда туда приехал наш фотограф, там как раз одному литовскому крестьянину удаляли фурункул, вскочивший на члене. И он оказался таким крохотным!
– Ну, знаете, размер – это еще не главное, – горячо возразил Лэрри.
– Я говорю о замке Сони, – сурово оборвала его Виктория. – Другими словами, его у нее просто нет.
– Но этого же не может быть! – недоверчиво воскликнула Тэш. – У всех обязательно где-нибудь есть замок.
– Слушайте, – заявила Виктория, решительно глядя на свои часы. – Я уже десять минут как должна быть на приеме в «Каприсе». Всем думать насчет интервью номера. И не забывайте о том, что в эту пятницу вечеринка «Сильных мира сего».
До пятницы оставалось четыре дня.
– Вечеринка «Сильных мира сего»? – недоуменно спросила у Тиш Джейн, когда Виктория выпорхнула из кабинета.
– Ну да. «Шик» устраивает ее каждый год, – небрежно бросила Тиш. – На самом деле это хорошая рекламная акция. Мы приглашаем всех социально значимых людей Лондона и топим их в ослиной моче.
– В ослиной моче? – запинаясь, переспросила Джейн, недоумевая, почему никогда раньше не слышала о таком событии.
– В шампанском, увидев ее изумление, уточнила Тиш.
Джейн залилась краской. Несомненно, ей надо обязательно пройти быстрый курс светского жаргона. И все же, несмотря на смущение, ее внутренности сжались в восторженном спазме. Вечеринка, на которой будет полно социально значимых людей, среди которых обязательно будут одинокие, а среди них, возможно, даже найдется несколько мужчин. Так что, по крайней мере, одно преимущество в новой работе все же есть.
– Как здорово! – выдохнула Джейн, лихорадочно прикидывая, как бы протащить на вечеринку и Тэлли.
Но тут она вспомнила Сола Дьюсбери и нахмурилась.
– Да, в прошлом году Бонкерс Бриксхэм и Брузер Бэддели-Бинг такое вытворили! – вставила Тэш, слышавшая этот разговор.
Джейн так и не поняла, кто из двоих был особой женского пола. Если таковая вообще была.
– Дорогая, ну почему ты опять надеваешь эту юбку?
Тэлли, натянувшая свою верную юбку из шотландки поверх двух пар длинных трусов и армейских шерстяных кальсон, в которых мерз в окопах Первой мировой войны ее дед, удивленно обернулась. Сол следил за ней, лежа в кровати.
– У тебя восхитительные ноги, – продолжал он. – Просто преступно прятать их в этот клетчатый мешок.
А ведь это правда. У Тэлли действительно очень красивые ноги. Но на этом все и заканчивалось. После Гималаев пышных форм Шампань скромные холмы Тэлли были откровенным шагом назад. Впрочем, это имело и свои плюсы. Сол не был человеком религиозным, но каждое утро, просыпаясь в холодном поту, он возносил молитву, благодаря небо за свое избавление. Кошмар, являющийся к нему каждую ночь, был лишь сном; на самом деле он не ехал в такси от Лондона до Парижа, зажатый на заднем сиденье вместе с Шампань, оглушенный ее непрерывной болтовней и глупыми анекдотами, и ему не нужно было выкладывать четырехзначную сумму, расплачиваясь по счетчику. После экстравагантных выходок Шампань Сол вздохнул с облегчением, увидев, что для Тэлли роскошь сводится к новому куску мыла, камину, в котором изредка вспыхивает пламя, и предохранителям, не перегорающим ни разу за целый вечер.