Будь готов!(Си)
Шрифт:
— Видишь ли, сыне, — снова начинает этот дурно пахнущий, грязный придурок, — все мы — суть есть дети божие. Но некоторые из нас — те, кому отверзлись врата…
— Постой, постой… Кто кому врезал?
— Не «врезал», сыне, а «отверзлись». Ну, открылись, если по мирскому. Те, кому открылись врата благодати господней…
— Так, понятно, — вот же ж свезло! Нашли, блин, чудика! Но закон пионеров гласит: «Пионер всегда готов помочь инвалиду, больному, ребенку, человеку преклонного возраста и женщине, готовящейся
— Слушай, Леха, ты ж, наверное, голодный. Пойдем, покормим тебя. Да и санитарам тебя осмотреть, наверное, нужно… — вот как бы ему еще про гигиену сказать? — Только знаешь, что? Давай-ка, друг, мы сперва с тобой к ручейку пройдемся. Руки помоем и вообще…
Он кивает головой, произносит что-то непонятное, типа: «Благослови тя бог, сыне», и мы отправляемся к нашей стоянке. За нами топают все остальные, кроме часовых, которые снова занимают свой пост.
Я отчетливо слышу, как сзади жалостливо вздыхает Маринка Семенова:
— Жалко паренька. Такой молодой…
…Я иду следом за парнем, который вышел ко мне первым. Он уверенно и совершенно бесшумно шагает по лесу. Такой походкой ходят кошки. И рыси. Не оборачиваясь, он командует:
— Димка! Пошли кого-нибудь мыло нам принести. И полотенце. И зубную щетку с порошком. Марин, поможешь мне?
Сзади слышится девичий голос «Угу». Парень сворачивает и через несколько десятков шагов мы оказываемся на берегу небольшого ручейка.
Мой проводник Алексей оглядывает меня, затем снимает с себя куртку, тонкую облегающую тело фуфайку… Господи Боже! Сколько у него шрамов! Это не когти диких зверей рыкающих, это что-то другое…
— Сыне, а какие же звери столь страшно тебя уязвляли?
После небольшой паузы он усмехается:
— Двуногие, тезка, двуногие. Выродни, скандинавы, оленеводы… Да мало ли кто? Ты, это, давай свое шмотье тоже скидывай.
— Постойте! Что вы собираетесь делать?..
…Парень смотрит на нас испуганно… Да нет, не испуганно, а как-то настороженно, что ли…
— У меня нет ничего, любезные чада, что могло бы вас заинтересовать. Вот, — и он широким жестом протягивает нам с Маринкой свою сумку.
— Да ты не бойся, дурачок, — ласково воркует Семенова. — Тебе ж лучше станет, если отмоешься…
Она подходит к нему поближе и, крепко ухватив за рукава его балахона, пытается его стянуть.
— Отойди, греховодница! Изыди, сатана! — взвизгивает Алексей, пытаясь вырваться из цепких рук Маринки.
Но не тут-то было… Через секунду-другую наш шизик-найденыш уже разоблачен, разут и засунут в ручей по плечи. Примчался малек с мылом и прочими причиндалами для умывания. И закипела работа…
— Товарищ старший звеньевой, у него не одежда, а санаторий для вшей, — озабоченно сообщает Семенова. — Может, ему что из запасного отдать? Или из трофейного?
Молодец, Маринка! Я как-то об этом и не подумал. Вот что значит женский взгляд…
— Эй, Васек! — малек вытягивается в струнку. — Слушай, сбегай к Негуляеву, скажи ему, чтобы подобрал какие-нибудь шмотки для нашего гостя. И пулей со шмотьем сюда!
— Пусть Чайка и Лиза Маленькая подбирают, — добавляет Семенова. — Они его размеры лучше запомнили…
…Какой стыд! Боже мой, какой позор! Женщина, сосуд греха, разоблачила меня, а я даже не смог вырваться! Правда, приятно, что удалось помыться с мылом, но их нахальные руки, которые вертели меня, словно слепого кутенка!
А моя ряса?! Моя скуфья?! Я не успел даже глазом моргнуть, как они просто унесли их куда-то. Вытащенный из ручья, я снова оказался в немилосердных руках моих мучителей, растираемый грубым холстом. Затем меня облачили в мирское одеяние и девица спросила своего начальника:
— Товарищ старший звеньевой, может его еще и постричь?
Я не успел возразить, как Алексей Товарищ Старший Звеньевой, ответил:
— Не, Марин, не стоит. Вдруг в их племени волосы — символ чего-нибудь? Ща, керосинчиком смажем и порядок…
Через полчаса я сидел у костра, а вокруг меня толпилось уже человек двадцать-двадцать пять.
— Ты ешь, давай, ешь. Сколько дней-то не емши? — заботливо хлопочет около меня та самая огромная девица. — Может, еще мяска подложить?
— Благодарствую, дочь моя. Но мне скоромного вкушать сегодня не полагается, ибо пятница — постный день.
Дева озадаченно смотрит на меня, а затем, тряхнув головой, переспрашивает:
— Я, блин, так и не поняла: тебя мяса еще положить?..
…Переодетый в нормальную человеческую юнгштурмовку и трофейные штаны, обутый в сапоги, наш найденыш смотрится куда лучше. Странный он какой-то: говорит вроде и по-русски, а понять его только через два слова на третье можно. И еще одна странность — календарь у него на тринадцать дней от нашего отстает…
— Благодарю вас, любезные чада, я насытился, — Алеша-найденыш откладывает в сторону миску. — Позволено ли мне будет вопросить вас: помните ли вы о Боге? Возносите ли к нему свои молитвы, обращаете ли к нему свои помыслы и чаяния?
Среди наших легкое замешательство. Да я и сам не очень понимаю, о чем он толкует. Бог? Ну-у, это же сказки. Придумали их империалисты, чтобы задурманить головы рабочих и крестьян, отвлечь их от борьбы за светлое и счастливое настоящее и будущее…
— А бог — это чего? — тихо интересуется один из второотрядников.
И тут же кто-то из его приятелей авторитетно заявляет:
— Ты чо, Вовка? Это ж так Ленина раньше называли…
Но Алеша-найденыш гордо разворачивается к говорящим, поднимает вверх свою палку с крестом, и…