Будь крутым
Шрифт:
Вот чему не переставал удивляться Даррил, так это тому, как ухитряются некоторые старухи вроде Максины добиваться уважения окружающих и пользоваться славой всезнающих, в то время как на самом деле они глупы как пробка, не позволяют себе улыбаться, и если открывают рот, то только для критических замечаний: «Вот вечно ты не довариваешь горошек. В следующий раз лучше я займусь горошком». А сами варят горошек в молоке, превращая в какую-то тюрю. «Дети должны быть на виду, а не на слуху». На все случаи жизни у них готовы сентенции подобного рода.
Одного их сына звали Майкл, другого – Дар-рил-младший. Оба могли бы получить имя Макс в честь старухи, если бы Даррил решительно не пресек эти поползновения. Он говорил Мишель: «Нехорошо давать имя ребенку только потому, что боишься не давать его».
Сейчас, лежа с ней в постели при свете лампы, он попробовал выдвинуть еще один довод:
– При том, какими темпами у нее развивается болезнь Альцгеймера, скоро она и наших-то имен помнить не будет, и нам останется только сдать ее в приют.
– Ты хочешь еще порассуждать на эту тему или собираешься совершить прыжок с пути добродетели?
– Да, хватит глупостей, давай изготовимся к прыжку.
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент.
Скосив глаза, так как лица их были почти вплотную друг к другу, супруги замерли.
Мишель сказала:
– Говорила я тебе, что у мамы есть особые способности! Наверное, она услышала то, что ты говорил.
Даррил сказал:
– Если это она, я подаю на развод. Перевернувшись на спину, он взял трубку стоявшего на ночном столике телефона.
– Даррил, это Чили Палмер.
– Да? Чем могу быть полезен?
– Я пришел домой, а у меня в гостиной мертвое тело.
9
Через двадцать минут Даррил уже был у него.
– Я вошел с черного хода, – объяснял Чили, – и только было хотел зажечь свет в кухне, как увидел, что столовая и холл освещены и что свет падает из гостиной. А я точно помнил, что, уходя утром из дома, свет везде погасил.
– Вы вошли в комнату… – сказал Даррил.
– Я прошел через столовую. И за письменным столом увидел мужика. Голова его лежала на столе, а лампа горела.
– Он сидел так же, как сейчас?
– В точности. И кровь лилась прямо на стол, черт ее дери, и на кресло, все его залила…
– Кровь еще лилась, когда вы вошли? Вы увидели, что льется кровь?
– Нет, по-моему, она уже остановилась.
– Вы к нему не прикасались?
– Нет, не прикасался.
– Тогда как же вы могли видеть его лицо – вы сказали, что он вам незнаком?
– Я увидел сквозные раны на спине, – сказал Чили, – поднял за волосы его голову и посмотрел.
Единственное, до чего я дотронулся, были волосы. Грязные.
– Ну а пушка?
Пистолет лежал на письменном столе рукоятью к застреленному.
– Я ее понюхал, но не прикасался к ней. Что это, «вальтер»?
– Ага. ППК, три восемьдесят, судя по виду.
– По-моему, из нее не стреляли, – сказал Чили. Он смотрел, как Даррил, наклонившись, понюхал ствол.
– По-моему, тоже, – сказал Даррил, выпрямляясь.
– Наклонитесь и понюхайте его самого.
– Ни к чему, от него и на расстоянии чесноком несет.
Вытащив из кармана пиджака латексные перчатки, Даррил натянул их, после чего ухватил жертву за волосы и поднял над столом его голову.
– Поглядите на него еще раз. Это он стрелял в Томми Афена?
Чили покачал головой.
– Сложения примерно такого же, но этот помоложе будет лет на двадцать и, уж конечно, ростом повыше.
Чили подумал, что мужик этот похож на дорожного рабочего – такие железяки прилаживают или бетон мешают.
– Вы уверены, что видите его впервые?
– Совершенно уверен.
– А мертвеца с открытыми глазами случалось видеть?
С глазами скорее полуоткрытыми, так что даже не поймешь, какого они цвета.
– Что-то не припомню.
Он смотрел, как Даррил поднял со стола руку убитого и щупает пальцы, сгибая и разгибая их.
– Еще не окоченели. Прошло, наверное, не больше часа, ну, может, полтора. Вы сразу же позвонили мне?
– Нет, сначала я обыскал дом. Он вскрыл окно в спальне, чтобы войти.
– У вас нет сигнальной системы?
– Нет. Взломщик может рискнуть.
– Вы хотите сказать, рискнуть вынести все, что ему приглянется. А как попал в дом тот, кто убил его?
– Этого я еще не уяснил себе. Даррил опять взглянул на убитого.
– В него выпущено две пули. Оба выстрела – сквозные, и обе пули прошли через спинку кресла, – заметил Даррил и показал Чили два отверстия в коричневой кожаной обивке кресла. – А теперь подойдите сюда и взгляните на стенку.
Подойдя, Чили увидел, что и в белой штукатурке тоже были две дыры, большие – как в ту, так и в другую можно было сунуть пальцы. Пули таких больших дырок не оставляют. Он посмотрел на Даррила.
– Убийца вытащил пули из стены.
– Человек основательный, да? – сказал Даррил. – Знал, что делал.
– Только застрелил не того.
– Вы так считаете?
– А как же иначе? Первый входит и сидит здесь в темноте, поджидая меня. Возможно, он слышит, как входит второй, а возможно, и нет. Он мог вздремнуть, устав ждать. Второй появляется и, не откладывая дела в долгий ящик, сразу направляется к столу и пришивает первого двумя пулями в грудь… Потом он включает свет, чтобы посмотреть результат.