Будь мне ножом

Гроссман Давид

Меня снова захлестнуло давешнее чудесное озарение, всё моё тело пропиталось им, его благодатной тяжестью, и снова, как раньше, мне всё ещё трудно было его осознать, вынести вместе с тем, что происходит с Яиром и ребёнком

Я и брюки снял, чтобы у меня совсем уж не осталось перед ним никакого преимущества, и бегал в трусах перед открытыми окнами, чувствуя, что, кажется, схожу с ума

Я звонила минут пять, но он не ответил. Может быть, он уже отвёз ребёнка в садик, но я знала, что это не так. Я чувствовала, что он продолжает взывать ко мне, глубина его исступления пронзала меня даже на расстоянии

Эта маленький паршивец меня доконал. Я совсем потерялся, во мне развинтился весь механизм отцовства — то единственное, что я хорошо умею

Гроза разбушевалась вовсю. Пальцы света собрались в тонкий одинокий лучик и спрятались за облаками, в разгар дня наступила вечерняя тьма, и меня вдруг охватил страх. Я увидела ребёнка, выброшенного на улицу, раздетого и замёрзшего. Позвонила в Гиват-Шауль заказать такси, там ответили, что из-за дождя это займёт не меньше часа

Как одурманенный пошёл я в его комнату, лёг в его кровать и устроился среди медведей, обезьян и львов

Не думай, сказала я себе, подчинись своим чувствам. Я оделась и вышла под дождь. Моментально промокла насквозь. Не стала задерживаться, чтобы надеть что-то понаряднее, не причесалась, ни помады, ничего… Пусть не думает, что я

Накрывшись с головой его одеялом, я громко закричал, чтобы он попросил прощения и зашёл наконец в дом, кровь из моей руки испачкала простыню, и я снова укусил

Старая «мини-майнор» стояла под навесом, я на мгновение заколебалась и подумала, что лучше не надо. Слишком много лет я не водила машину, а сейчас не лучшее время, чтобы снова начать, да и прав у меня нет, я их в этом году даже не обновила

Мне вдруг показалось, что он говорит там, на улице, и я испугался, что старый извращенец вернулся и, возможно, привёл полицию

Спутанные чувства обуревают меня, и опять в моей растерянности и подавленности плещутся проблески новых слов: я беременна, и во мне возникает новое и огромное жизненное пространство, будто бы я спрашиваю, а тело отвечает мне «да», тело отвечает «да»

Но он разговаривал всего лишь со сморщенным лимоном, рассказывал ему, что мы говорим, будто он нарочно всё делает медленно, а потом отвечал себе за лимон, у него ещё хватает сил на представления, я подумал, хоть бы Мирьям позвонила, и телефон зазвонил, я рванул трубку и собрался выплеснуть на неё всё, что давно копилось в душе против неё, против неё и её прекраснодушного Амоса, они никогда не попали бы в такое положение с ребёнком, они будут сидеть и разговаривать, тихо и разумно, придумают вместе какой-нибудь приемлемый компромисс

Ты ничего не понимаешь

Но это оказалась Майя, которая приехала в Цфат и не нашла меня на работе, она была на грани истерики, когда услышала, ей не приходило в голову, что он всё ещё там

Нет, это совсем неподходящее время, чтобы вспоминать навыки вождения, такой ливень, а я так взвинчена, семь лет не водила машину (почему-то это вдруг показалось мне таким нереальным — страх, что могу на кого-то наехать, и жизни мне после этого не будет, и тяжкое бремя обрушится на Амоса), но именно в моём положении и стоит начинать, моё положение, у меня вдруг появилось «положение»…

Ну, я и выплеснул на неё всё, что во мне накопилось. Она же тоже несёт какую-то ответственность за то, что здесь происходит, мы же вместе приняли утром такое решение, только всегда в конце концов мне приходится его наказывать, а она остаётся чистенькой, он же мне этого никогда не забудет, я уже сейчас предстаю перед судом его маленькой истории, как он будет меня ненавидеть за это утро

Под проливным дождём я поспешила к выезду из посёлка, мне нельзя сейчас бежать, и я поклялась, что, как только эта история с Яиром и Идо закончится, я буду беречься. Эх, нету Анны! Она сказала бы мне по-польски, что я сейчас должна быть осторожна вдвойне, как же я до сих пор не позвонила Амосу, но мимо ворот не ехала ни одна машина, и не было ни души

И она ещё морочит мне голову из Цфата и повторяет все декламации Мирьям, что не нужно его ломать, что он ещё ребёнок, и что я сам веду себя как ребёнок

Стою там под дождём, такая несчастная, и смеюсь над собой, это только со мной такое могло случиться — я позволила так увлечь в себя эту историю, так была предана другому человеку, что не заметила явных сигналов, посылаемых мне моим телом

Я чуть не взорвался от того, что они обе словно сговорились, как меня отчитать с высоты своего судейского кресла

Я была как мокрая тряпка и выглядела не лучше, и только надеялась, что все эти волнения мне не повредят. Я всё время пыталась поддержать себя мыслями о ребёнке там, на улице, отгоняя мысли о собственной слепоте и о беременности, которая подкралась, когда я совсем и не думала

Всё прекрасно, оборвал я Майю, но Идо — мужчина, он прекрасно понимает правила этой небольшой борьбы, понимает лучше, чем ты можешь себе представить, она же росла в тепличных условиях, она не получила от своих родителей ни одной пощёчины, но я и не ожидал, что она поймёт, ни одна из вас не способна понять

Видя, что никто не спешит помочь мне выбраться из Бейт-Заита, я вернулась домой и встала под навесом. Если не сделаю этого, грош мне цена

Не прерывая разговора с ней, я подбегаю к окну и вижу, что он снова лежит на кресле. Съёжился, разговаривает сам с собой и удивительно спокойно играет длинным прутиком в потоках воды, текущих под креслом, а я было подумал, что он уже заснул от холода или умер

Старая «мини» завелась сразу. И даже полбака бензина в ней было. Амос, Амос, второго такого нет! Как же мне, растяпе, везёт