Будь моей невестой, Колючка
Шрифт:
Звонила, конечно же, тётя.
Я знала это ещё до того, как зашла в комнату, и вовсе не потому, что у меня было новомодное маг.зеркало с возможностью выбора звуков. Нет, оно было самое обычное, дешёвенькое, простое и даже неновое. А ещё совсем небольшое, с мою ладонь размером. В нём было всего два кольца под специальные маг.кристаллы, на которые записывали номера и по которым потом можно было звонить. Хотя у многих этими кольцами было утыкано всё зеркало и ещё не хватало. Я же брала такое с расчётом, что к тёте со временем прибавится подруга. Но, так как мы с ней жили почти весь год вместе, то это кольцо пустовало. Конечно,
Я села за стол, поставила зеркало вертикально и только потом, выдохнув, словно перед прыжком, нажала на кристалл, светящийся алым. И в зеркале появилось лицо моей тёти.
Её красота, пусть уже и увядающая, была видна до сих пор, и я не сомневалась, что она пользовалась большой популярностью у противоположного пола в молодости. Впрочем, в высшем свете одной красоты недостаточно, там важнее родовитость и наличие денег.
А ещё – магия.
Пустышек не любили, потому что был шанс, что и дети родятся без дара или он будет слишком слаб.
А тётя была пустышкой. Красивой и из древнего, но угасающего рода. Правда, ей всё же удалось выйти замуж и даже не за какого-то богатого торгаша, которых, конечно, пускали на балы и приёмы, но неохотно и не всех, и презирали за глаза. Брак с таким считался мезальянсом, и все прекрасно понимали, что одна сторона покупает доступ в высший свет, а другая – просто слишком бедна, чтобы отказаться. Тёти повезло: она вышла за аристократа, пусть и не такого богатого и родовитого, каким когда-то был её род.
– Здравствуй, Луиза, – сказала она, глядя на меня слегка надменно, а затем осторожно потёрла правый уголок губ, демонстрируя новое кольцо с внушительным камнем.
Он явно был куплен с денег, которые она смогла вытащить из моего наследства за якобы провинности. Во всяком, случае, раньше тётя всегда так делала: демонстрировала мне то, что купила на отнятые деньги.
Наверное, кто-нибудь мог бы возразить: так почему бы тебе просто не поделиться с тётей деньгами и не прекратить конфликт? И этот кто-то был бы прав, но лишь отчасти. Я могла так сделать и, возможно, сделала. Если бы не все те годы холода, отчуждения и придирок, что мне пришлось пережить. Нет, она не обращалась со мной совсем уж ужасно. Да и не смогла бы, потому что отправила в пансион для девочек, в котором я проводила большую часть года.
Мой дар проснулся как раз к семи годам, довольно поздно, ведь обычно это происходило к двум-трём годам, но как раз для того, чтобы отправить меня прочь из дома. И почти десять лет я так жила, с каждым годом всё сильнее забывая, что вначале тётя была совсем другой. И что я даже пыталась звать её матерью, а она уже почти готова была это принять.
Впрочем, как бы то ни было, она единственная, кто взял меня, когда мать отказалась. Ведь даже прадед, который и наследство-то написал в мою пользу лишь из-за проснувшегося дара, а до этого не желал обо мне ничего знать.
– Здравствуйте, тётя, – сказала я холодно.
Всё тёплые чувства, что когда-то были у меня к ней, давно умерли.
Она слегка поджала губы, явно недовольная тем, что
Это, демонстрация купленных на деньги из моего наследства драгоценностей, началась далеко не сразу. Сначала я была слишком мала, чтобы понять, что вообще происходит. А вот позже, в подростковом возрасте, я уже начала осознавать всё гораздо лучше и сильно злилась. И дело было не столько в деньгах, сколько в её отношении. Даже спустя года, видеть это было больно и неприятно. Но, заметив, что тёте нравится моя реакция и что она специально меня провоцирует, я поклялась, что больше не доставлю ей такого удовольствия.
– До меня дошли слухи, – сказала она, пристально и цепко глядя на меня, – что твоя помолвка с Уильямом вон Текорн разорвана из-за твоей распущенности. Ты ведь понимаешь, что это значит, Луиза? – спросила она, уже не скрывая победной улыбки.
Я опустила глаза, изображая горе и смирение, а сама на самом деле подбирала слова. Конечно, новая фиктивная помолвка должна мне помочь из-за статуса жениха, но и подать её нужно правильно.
– Вы правы, – сказал я. – Наша помолвка с Уильямом расторгнута. – И я вздохнула с максимальным сожалением. – Всё дело в том, что моего внимания уже некоторое время добивался другой адепт. И вчера вечером ему удалось заманить меня к себе в комнаты, пообещав одну редкую книгу, а потом… – Я сделала театральную паузу. – Он меня поцеловал… в щёку. Я, конечно же, тут же убежала, но понимала, что моя репутация теперь загублена.
Я осторожно скосила глаза в зеркало, успевая заметить вытянутое от потрясения лицо тёти. Ещё бы! Такое “падение” племянницы не каждый день происходит. Но она быстро взяла себя в руки.
А я продолжила, пока она не заговорила про наследство:
– К счастью, он давно предлагал мне выйти за него и не стал отказываться от своих слов, хотя уже получил своё.
Я медленно подняла взгляд, читая в глазах тёти явный вопрос: что ты несёшь?
Да, возможно, я немного перегнула, но и не я первая начала этот спектакль с нравственностью.
– И как же зовут этого адепта? – спросил она, откашлявшись и придав лицу невозмутимое выражение.
– Винсент вон Шраймс, – сказала я медленно, тщательно проговаривая каждую букву.
Тётя совсем неаристократично распахнула рот, глядя на меня круглыми от удивления глазами. И я могла её понять: Шраймсы были не просто очень богаты и родовиты, а имели, пусть и дальнее, но родство с нынешним королём.
– И где же кольцо? – спросила она, кое-как взяв себя в руки.
Упс.
А вот об этом я не подумала.
– Луиза? – повторила она требовательно.
– Простите, тётя, меня, зовут. – Я быстро потянулась к кристаллу, чтобы прервать связь, пока не загубила всё окончательно. – Я покажу его вам в следующий раз вместе с Винсентом, если хотите.
Подозрение во взгляде тёти медленно сменилось на сомнение. Но я не дала ей шанса ответить и отключилась.