Будь моей ошибкой
Шрифт:
– Оля, – тихо произнес Артём, – что, что такое?
Я только головой качнула, давая понять, что все в порядке, а у самой сердце заходилось в попытках вывалиться и упасть камнем к ногам.
– Все хорошо, голова немного закружилась просто, – радуясь, что Артем стоит сзади и не может видеть мою испуганное лицо, я моргнула несколько раз, стараясь сдержать слезы.
Прикусила губу едва не до крови в очередной безуспешной попытке унять дрожь. Его пальцы сжимали мои плечи, а потом сильные руки просто обхватили меня, прижав к своей груди. Я забыла, как дышать, а разум с надрывом кричал, что я замужем, что неправильно все это, нельзя
– Оля, – прошептал он, – я не знаю, что происходит в твоей жизни, но догадываюсь. Не слепой, Оль. Уходи, уходи от него… Беги, пожалуйста. Мне известно, каково это – жить с тираном, и пусть тогда я была мелкий, но прекрасно помню, как отец не щадил мать.
– В моей жизни все хорошо, Артем Леонидович, – как мантру произнесла я, в очередной раз уговаривая себя, что Андреев проспится и все наладится. Лгала себе, создавала иллюзию счастливой семьи.
– Поэтому на твоих руках красуются синяки, да? Потому ты шатаешься по улицам с таким видом…
– Каким? – скинула я его руки, повернувшись к Артему лицом.
Его взгляд был серьезным, непроницаемым даже. Он анализировал мои поступки, мое состояние. Не надо было за ним идти, чем я только думала, явно не головой.
– Затравленным, – повысил он голос, попытавшись коснуться меня.
Я отшатнулась и только потом сообразила, что Кузьмин, возможно, просто искал опору, устав стоять на одной ноге. Сделала нерешительный шаг к нему, сама прикоснулась к его руке, сгребла ее, проведя пальцем по выступающей вене на запястье. Эмоции переполняли: головой понимала – нельзя, а сердцем… Осталось ли оно еще у меня?!
– И прекрати уверять, что у тебя все в порядке, – процедил он, – счастливые женщины так не выглядят, Оля, они если и плачут, то от радости. И врать мне не надо, что споткнулась, упала, ударилась. Терпеть не могу ложь. А тебе она не к лицу.
– Ты меня не знаешь совсем, – с тоской взглянула я на него.
– Ты меня тоже. Но кто нам мешает лучше узнать друг друга?!
Глава 11
Интересные вещи все-таки могут поведать старые знакомые. Кажется, Генка не зря ошивался здесь, с виду только безразличен ко всему, а на ус информацию мотал. При этом сложно было поверить, что говорит он правду, а не просто набивает себе цену.
Я слушал и у меня волосы на затылке начинали шевелиться. Нет, я, конечно, не первый день жил на свете и догадывался, что земля-матушка носит всяких козлов, но это уже было слишком. Желваки играли на лице, я сжимал кулаки, и все внутри меня требовало разнести здесь все к чертям собачьим, вытащить этого мерзавца из его конуры и как следует пересчитать ребра. Сукин он сын!
В голове не укладывалось, как такая женщина, как Оля могла жить с этим гадом под одной крышей. Нежная, кроткая, светлая, как ангел и черный, всепоглощающий, словно тьма, сатана. У меня не было других слов, меня всего разрывало на части от гнева. Я сам себя боялся в ту секунду, но упрямо слушал Генку, который сильно жестикулировал в порыве эмоций, снабжая свою речь крепкими словечками.
А потом шел домой, точнее, ковылял, рассматривал асфальт под ногами, проклиная свою никчемность.
– Оля, – сорвалось с моих губ.
Сложно было ее не узнать. Ольга Петровна брела совершенно потерянная, кутаясь в свое пальтишко. Дождется глупая, что сляжет с пневмонией ведь. Я чуть про костыли свои не забыл, едва не бросившись к ней навстречу.
Она только взглянула на меня украдкой, пряча красные глаза. Плакала. Руку готов дать на отсечение, что этот ублюдок довел ее до такого состояния.
Мне и не оставалось ничего, как позвать ее с собой. Ковылял, а сам дышать боялся, думал, что испугается, убежит, сорвется с места, но нет. Самому не верилось, что вот она в моей квартире. Даже стыдно чуть стало за отсутствие ремонта и хлам на антресолях. Оля с любопытством рассматривала фото на стенах, тень улыбки скользила на ее искусанных губах, а я наблюдал за ней и на душе светлело.
– Это было так давно, – с тоской произнес я, вспоминая те моменты, когда спускаешься на сноуборде или лыжах, сбоку мелькает полосой деревья, пронизывающие своими макушками небо. А ты готов орать во все горло от счастья, потому что распирает изнутри, потому что эмоции на разрыв. Драйв. Адреналин. Отсутствие страха.
– Скучаете? – сглотнув чуть нервно, поинтересовалась Оля.
– Безумно. Это часть моей жизни. Большая часть. Я бы многое отдал, чтобы вернуться… Хотя, – опустил я взгляд на свою ногу, – уже отдал.
– Это случилось там? – дрожащим голосом, произнесла она.
Я только кивнул, не любил об этом говорить, да и зачем ей знать об этом, для чего?! Чтоб лишний раз удостоверится, что я кретин полнейший?! Сидел бы, не высовывался, может, и остался бы с ногой, а так… За каким-то полез, возомнил себя отважным храбрецом. На, получи, герой!
– Простите, – только и промолвила она, боясь заглянуть мне в глаза.
А я наблюдал за ней, и внутри все замирало. Сгрести бы ее в охапку, уткнуться носом в ее волосы, вдохнуть аромат и пусть все горит синим пламенем. Плевать! Только она скорее жабу поцелует, чем позволит к ней прикоснуться, а я еле сдерживал себя, чтобы не броситься в омут с головой.
Ольга расспрашивала о Тамаре, наверное, волновалась за Тимофея, я же не мог обойти стороной ее отношения с мужем, знал, что не следует, но все равно совал нос не в свое дело, всячески моля богов, чтобы наделили Олю силой. Чтобы она смогла вырваться из этого плена. Видел ведь синяки на ее руках, догадывался, что все сложно. Едва зубы не крошил от ярости, пока в какой-то момент, она украдкой не взглянула на фото. Я там как раз стоял с ребятами на фоне проклятой горы, в расщелину которой и угодила та несчастная. Олю затрясло, она побледнела и мне показалось, что еще миг, и она просто упадет без чувств.