Будь покорной, малышка

Ваниль Мила

— Ты о чем?

— Пусть он тебе сам расскажет. Илья, соберись. Самое худшее уже позади.

Наверное, лучше всего было бы поговорить с Лео с глазу на глаз, не по телефону. Однако мучиться от неизвестности невыносимо, и Илья набрал его номер, как только сел в такси.

Какое счастье, что Серж не пустил его за руль! Илья ушам своим не верил. Его Кира? Его маленькая милая девочка? Послушная саба, которая даже помыслить о таком не могла?

То ли он ее плохо знал, то ли гормоны основательно свернули ей мозги.

И это его вина — он оставил ее одну. Он позволил ее сомнениям перерасти в нечто большее и опасное. Он не уберег ее.

В обычную клинику ни за что не пустили бы посреди ночи. Лео ждал его внизу, в холле.

— Обещали сказать, когда закончат… — сообщил он, с опаской протягивая руку.

— Спасибо. — Илья ответил на рукопожатие.

— Послушай, я правда не узнал…

— Верю. — Он слабо улыбнулся и похлопал его по плечу. — Кира отчаянно упряма и изобретательна, когда хочет чего-то добиться. Спасибо, что позаботился о ней. И прости за ее выходку. Это моя вина.

— Вот только давай без этих глупостей. — Лео увлек его на диван, заставляя присесть. — Извини, я немного в курсе ваших проблем. Звонил Марине, Кира делилась с ней…

— Да? И что она ей сказала?

— Кхм… Я, конечно, не хотел бы уподобляться кумушкам на скамейке, играя в испорченный телефон, но мне показалось, Кира очень многое прячет в себе. Потому что не хочет тебя огорчать. Поэтому я не буду молчать.

— Я понял, давай к делу. Извини.

Илья не хотел быть грубым, но нервы сдавали.

— Кира страдала без твоего внимания. Саба в таком состоянии способна на отчаянные поступки. Я же отказал ей поначалу, а она заплакала. Когда я еще не знал, что это она. Она ответила, что плачет, потому что никому не нужна.

— О гос-с-споди… — Илья застонал и обхватил руками голову. — Я всего лишь уехал на несколько дней. Заработать денег, чтобы отвести ее на отдых. И это моя вина…

— Да дослушай же! — фыркнул Лео. — Ты будешь себя винить, потому что ты — Дом, и не уберег свою подопечную. И она будет винить себя, потому что саба, и огорчила тебя. Кому из вас от этого станет легче? Ей или тебе?

— Кира не виновата. Разве что перед тобой. Это было жестоко с ее стороны.

— Никто ни в чем не виноват! Илья, послушай… Тебе дорога эта девочка?

— Я собираюсь на ней жениться.

— Прости ее, прости себя. Забудьте эту историю, как страшный сон. Не копайся в деталях, не ищи виноватого.

— Легко сказать…

— Ага, очень. Кстати, Марина и Егор тоже винят себя. И я, потому что не узнал твою сабу. Давайте возьмемся за руки и спрыгнем с моста!

— Лео, я тебя услышал, — вздохнул Илья. — Марина и Егор тут совершенно ни при чем, и ты тоже. Я у вас в долгу. Если бы не этот найф-плей, Кира могла бы умереть от кровотечения дома. Одна. Потому что…

— «…я ее бросил», — перебил его Лео, легко заканчивая

фразу. — Все, что ни делается, все к лучшему. Поставь в церкви свечку, и не вини себя. Это самое правильное, что ты можешь сделать для Киры.

— Это вы ждете? — К ним подошла медсестра. — Ваша девочка в реанимации, все в порядке.

— Можно к ней? — подскочил Илья.

— Нет. Приезжайте завтра.

— На минуточку! — взмолился он.

— Если только в палату, а это еще через два часа…

— Я никуда не уйду.

— Мы тут подождем, — кивнул Лео. — Поверьте, этой девочке важно увидеть мужа хоть на мгновение.

— Вас зовут Илья? — спросила медсестра.

— Нет, его.

— Она все время плакала и просила у вас прощения, — ответила медсестра, обращаясь к Илье. — Да и как очнулась, первым делом спросила, где вы. Ждите, я вас позову.

Не винить себя. Лео прав, для Киры важны его чувства. Но как избавить ее саму от чувства вины? Особенно после такой выходки…

Главное, что Кира жива. Со всем остальным он разберется позже.

40

Белый потолок. Запах лекарств и дезинфекции. Туман в голове, тянущая боль внизу живота. Катетер в вене, капельница. Сгорбленная фигура на стуле.

Дежавю.

Из-под полуопущенных ресниц Кира смотрела на Илью и старалась не шевелиться. Пусть думает, что она спит. Так хотелось увидеть его, почувствовать рядом, взять за руку, прижаться… А теперь остался лишь липкий страх. Что он ей скажет? Ей нет оправдания, и нет прощения. Она боялась услышать жалость — в любых словах. И больше всего боялась понять, что больше не нужна ему.

Глупо. Она знает, что не нужна, но боится подтверждения. Надежда умирает последней?

Лучше бы она сама умерла. Вместе с ребенком.

Никакие медицинские знания не помогали. Мало того, что повела себя, как дурная деревенская девка, так и теперь щемящее чувство вины не давало покоя. Что она сделала не так? Может быть, это наказание за ее образ жизни?

В палату зашла медсестра.

— Вам пора, — сказала она Илье. — Приходите утром.

Он дернулся, кивнул. Потом взял Киру за руку и поднес к губам ее ладонь. Поцеловал, нежно сжимая пальцы.

— Я люблю тебя, котенок, — шепнул он, наклоняясь.

Кира почувствовала прохладные губы на щеке, но даже теперь не подала вида, что не спит. Илья вышел, и тогда она облегченно перевела дыхание.

Медсестра хлопотала у капельницы, меняла раствор. Кира попробовала повернуться, но не смогла, живот отозвался резкой болью, а еще она заметила, что из него торчит дренажная трубка.

— Болит? — сочувственно поинтересовалась медсестра. — Обезболить?

— Лучше чего-нибудь снотворного, — попросила Кира. — И воды, пожалуйста.