Будем жить по-новому! Победитель. Книга 4
Шрифт:
«Александр, считаю, что как коммунист и командир, ты должен построить бригаду и сказать напутственное слово, тем более есть повод – благодарность комфронта», – встрял Горяев.
– Хорошо, Владимир Тимофеевич, о важности момента в освобождении братских народов скажешь ты, а я поздравлю личный состав.
– А чего ты не хочешь о братских народах сказать?
– Не хочу, не такие они и братские – не с нами братаются, а с немцами, а как прижмет, так только тогда о нас вспоминают. Хотя, простых тружеников это замечание особо не касается, я о политиках говорю.
«А что, бригада хорошо воюет, благодарность заслужена», – заметил Клепченко.
«Согласен, Александр, бригада стала сильнее, техники много, настоящая ударная группа получаемся. Профессиональная подготовка бойцов отлажена, ребята действительно стали «псами войны»: крепкие физически, грамотные тактически и специалисты своего дела, да и взаимодействие подразделений стало не то, что в 42-м, когда только учились работать совместно. Хотя, лично мое субъективное мнение, но мне кажется, что раньше в 41–42 годах мы воевали жестче, что ли или тяжелее все было. Красная армия тогда слабее была гитлеровцев, войск и техники у него много было, нашу бы бригаду вмиг раздавили бы, если бы мы такие бы прорывы в 41–42 устраивали. Тогда немцы наши корпуса и армии в аналогичных прорывах перемалывали, а сейчас нет у немцев той мощи, что была в начале войны. Вот, и удается нам брать города небольшими, в общем-то, силами», – пустился я в философию.
«Командир, мы же тогда небольшими группами орудовали, вот и создалось ощущение, что тогда все тяжелее давалось. Да и морально они не те, уверенности победителей в них нет, только злость или обреченность – одни бьются до последнего, другие сдаются пачками», – ответил мне Недогаров.
Горяев организовал построение бригады, возле медиков в строю жались и человек 30 санитарок румынок. Пришлось вызывать нашу «Дану Интернэшнл», чтобы она коротенько перевела и поздравила румынок.
А на следующий день мы получили приказ на выдвижение к городу Питешти и, далее, к городу Крайова, для освобождения этих городов от немецких войск. Питешти лежал в долине, а за ним в вечерних облаках виднелись Южные Карпаты. Перед городом были сооружены достаточно хлипкие укрепления. Возвратившиеся после разведки местности мотогруппа Самсонова доложила нам об этом. Мы действовали нашей обычной тактикой – три штурмовых батальона начали фланговый обход этих укреплений по большой дуге порядка 10 километров с целью скрытного окружения города, а остальные части обеспечивают давление по фронту. Предполагалась прощупать немца и, если он будет упорно сопротивляться, то провести ночную атаку на позиции городского гарнизона из частей вермахта. Батальоны Гавриленко и Киричева объезжали на грузовиках город с юга, чтобы блокировать трассу на Крайову и не дать отступить туда немцам, батальон Воронова объезжал с севера. А основная ударная танково-пехотная часть подтягивалась по фронту. Где-то за полтора километра выстраивались в линию танки, которые будут обстреливать немецкие позиции. Чуть дальше Яценин командовал расстановкой батарей.
Заработал и наш радиодивизион, накрывая город излучениями генераторов помех. Готовились к бою и штурмовики, занимая места на броне ударной танковой группы. Вперед побежала полурота снайперов. Все отрывали себе индивидуальные окопы на случай вражеского обстрела.
Я смотрел на уверенные спокойные действия солдат.
«О чем задумался, Сань?» – спросил у меня подошедший Конышев.
– Смотрю, Ром, на нашу сегодняшнюю мощь – сотня танков, артиллерия, штурмовики, и вспомнил, как мы отделениями или взводами атаковали аэродромы, склады, железнодорожные узлы немцев. Сравниваю я те события с сегодняшними, те укрепления с этими хлипкими окопами, да парой батарей полковых пушек.
– Это же город глубокого тыла, откуда здесь взяться мощным укреплениям.
– Точно говоришь, но все же, это немцы, так что и пара батарей столько дел наделать смогут.
– Лабанд, направь к ним своего парламентера, поговорить о сдаче.
Трое немцев с белым флагом, периодически крича по-немецки о мирных намерениях, двинулись к окопам.
Но парламентера обстреляли из автоматов, хорошо, что те были в касках и бронежилетах и успели залечь.
– Вот так, значит, ждем радиосвязи с батальонами и начинаем артобстрел.
«Вот скоты, – выругался Лабанд, – я им этого не прощу».
Я кивнул головой, выражая свое согласие. Пришли радиограммы от батальонов, занявших позиции километрах в пяти от города с противотанковыми ружьями, станковыми крупнокалиберными пулеметами и мобильными группами на БТРах и мотоциклах.
Была дана отмашка снайперам Бурята, которые выискивая цели, начали работать по высунувшимся из окопов немцам. Я наблюдал за вражескими позициями в бинокль из-за танка. Олег Яценин отдал команду, и заработали орудия, минометы и танки. Вражеские батареи достаточно быстро были подавлены превосходящим огнем нашей бригады. Огонь батарей визуально корректировался выдвинутыми вперед артиллеристами, постепенно переносившийся от передней линии окопов ближе к городу, захватывая уже и пригороды. Минут через пятнадцать вперед двинулись танки с пехотой. Батареи замолкали, давая остыть стволам и, чтобы не обстрелять своих бойцов. С окраин города нашу танковую группу обстреляли танки противника. Бойцы спрыгивали с брони и, дальше начиналась артиллерийскую дуэль атакующих наших танков против стоящих в укрытиях немецких.
Закричал Кожуков: «Я заметил, откуда вспышки, орудия батареи готовы к стрельбе!»
«Батареям, огонь!» – скомандовал Мутонин.
76-мм пушки стали обстреливать те дома, откуда были видны вспышки выстрелов. К ним подключились и стоящие стационарно 152-мм САУ и 85-мм пушки танков «КВ-2» и «Т-34».
В бинокль было видно, как пара немецких танков сдает задом, уходя в улочки города. Это заметили командиры-артиллеристы, перенеся огонь на них.
– Болхова, пусть твои радисты передадут в батальоны, чтобы подтягивались к городу, выпустили бы колонны, а затем, отсекая от города, расстреливали всех, кто из него будет уходить.
– Есть, командир.
Батареи в это время ровняли с землей пригородные дома, за которыми могли быть немецкие солдаты, танки и пушки.
За час всех этих маневров штурмовые пехотные подразделения, заняв окопы, подошли к окраинным домам, ввязываясь в уличные бои, танки же остались за городом. Вскоре с обеих сторон города послышалась стрельба – это батальоны вступили в огневой контакт с отступающими немцами.
– Сдаются фрицы!
– Сказали, что в плен никого не брать, так что расстреливай их – будут знать, как по парламентерам нашим стрелять.
Нарвавшись на снайперский и плотный пулеметный огонь, немцы снова откатились в город, побросав машины и грузовики. Несколько БТРов и танков рванули в прорыв, но бойцы батальона Киричева расстреливали их из противотанковых ружей, а когда кто-то проскакивал, то залегшие эшелонами вдоль дороги, за камнями и холмиками бойцы, кидали лежа с земли гранаты. Один десантник даже перекатом ушел от гусениц едущего на него танка, оказавшись под днищем, пропустил его, а затем швырнул в уезжающий танк гранату, подорвавшую тому топливные баки. При этом от огненной волны сам получил ожог лица, лишившись усов, бровей и бороды. Один прорвавшийся танк налетел на расчет огнеметчиков, получив огненную струю прямо в смотровые щели, загоревшись снаружи. У Воронова, прикрывающего отход в Карпатские горы, была та же картина. Немцы численностью до батальона уходили из города, но тоже приняли вечерний бой с залегшими за естественными укрытиями нашими бойцами. На этой дороге доновцы, то есть минеры роты Димы Донова, поставили десяток противотанковых и противопехотных мин. На них подорвался один из пяти танков, застопорив движение колонны. Начавшие объезжать его остальные танки подставляли свои бока под выстрелы противотанковых ружей, стреляющих в основном по гусеницам, сбивая с катков траки, чтобы и танк сохранить, и не дать тому уехать. Подорвались и несколько противопехотных мин, покалечивших или убивших нескольких немцев. Фашистов так же расстреливали издалека, никого не беря в плен.
Немцы падали в поле, занимая позиции за естественными укрытиями, но большинство побежало в город. Многих из залегших и убегающих солдат уничтожили снайпера.
А на землю опустились сумерки, стало темно, и мы прекратили боевые действия. Требовалось пополнить запасы патронов у солдат и орудий, поэтому за дело взялись наши интендантские подразделения, развозившие еду и патроны на центральные позиции и в батальоны. Произошла смена штурмовых подразделений и с восточной стороны в город вошли сытые и свежие бойцы 3-го штурмового батальона и снайперские группы – снайпер и двое штурмовиков прикрытия с автоматами. Они занимали частные дома или взбирались на крыши двух- и трехэтажных зданий, занимая господствующие высоты. В некоторых домах происходили перестрелки. Мирные румыны, видя такое дело, прятались в своих комнатах.