Будешь моей!
Шрифт:
На миллисекунду я вспоминаю о защите, но тут же эта мысль стремительно вылетает в воронку накатившего оргазма. Тяжелое дыхание Мирона возвращается к моим губам:
— Хочешь меня, стерва! — сдавленно хрипит Рон, мучительно медленно исследуя меня пальцами.
Хочу снова влепить ему пощечину, но мои руки выходят из-под контроля и оказываются у Мирона под рубашкой, царапая его разгоряченную кожу на титановых мышцах живота. Закусываю губу, сдерживая рвущиеся стоны. Но не справляюсь с вибрирующим во мне наслаждением, от которого вот-вот разорвет на части, и я со стоном громко выдыхаю
— Еще раз! — требовательно рычит Мирон.
В его расширенных зрачках я вижу свое отражение и снова попадаю в капкан его радужки. Как мотылек лечу в это серо-оливковое пламя. Молча мотаю головой, чувствуя искрометное приближение оргазма в нарастающей дрожи. Крепче сжимаю ноги на его талии, впаивая пятки в идеальную задницу.
— Скажешь, стерва! — вибрирует в ушах эхо.
Губы Мирона вжимаются в мою щеку, обе руки подхватывают бедра, и я чувствую давление тугой эрекции. Долю секунды мы смотрим друг другу в глаза, и он проталкивается в меня, подарив забытое ощущение болезненной наполненности. Во мне взрываются салюты, яркими вспышками разлетаясь по всему телу.
Мирон не прекращает рычать, трахая меня как животное, толкая мои бедра себе навстречу. После длительного перерыва мне кажется, что меня он буравит меня своим распухшим хвостом, пытаясь еще и яйцами настучать мне по заднице. Внутренности обжигает от скорости трения его члена, вдалбливающегося так быстро и глубоко, что я практикую упражнение Кегеля, сжимая мышцы таза прямо с гоняющим во мне поршнем. Помещение вокруг начинает кружиться, мое тело не было готово к такому напору сразу, и слишком быстро оргазм утягивает меня в свои владенья кристально-чистого наслаждения, оглушая настолько, что я едва различаю жаркий шепот Койота:
— Ты моя? — сдавливает мои ягодицы до синяков Мирон, загоняя себя в меня длинным рывком до упора.
Мои опухшие от поцелуев губы не способны сейчас воспроизводить иные звуки и выводят только невнятное «м-м-м».
Отлепив меня от стены, с которой пытался сравнять, Мирон несет меня в комнату и опускает на пушистый ковер у небольшого камина. Нависает надо мной, протиснувшись между бедер и снова ловит свой член, направляя в меня.
— Будешь Борзовой? — врезается в меня так резко и глубоко, что у меня пальцы на ногах сжимаются, и в ответ я успеваю только вскрикнуть.
Его плечи подрагивают под моими пальцами, в оливковой радужке плавится столько нежности, что мне хочется застрять с ним в этом моменте времени и отдать ему всю любовь, что живет в моей душе под семью замками.
— Люблю тебя, Ми-Рон, — старательно выводят мои губы, выпуская признание из плена сердца.
Затуманенные глаза Мирона силятся разобраться в тумане моих, а я хочу увидеть ответ в его. Мирон замедляется, даже, кажется, перестает дышать, гладя мои волосы, после чего жмурится и снова прижимается к бантику губами. Но прилива нежности оборотню надолго не хватило, поцелуй углубился через секунду, а через две возобновился режим дикого траха Койота. И я отпускаю себя, снова позволяя ему все, что его койотским душе и хвосту угодно.
Переизбыток чувств грозит прикончить меня прямо в сверкающей искрами эйфории, потому что мне кажется, мы уже целую вечность не можем оторваться друг от друга. Мои ноги раз пятый сводит судорогой от того, как я стискиваю ими каменную задницу. Если я не смогу свести ноги обратно, все решат, что мой «Тампакс» после двенадцати превратился в тыкву.
На волне очередного оргазма я сквозь полуприкрытые глаза вижу, как искажается лицо Койота в гримасе безумного наслаждения. Это так кайфово, видеть и чувствовать его реакцию, впитывать как губка все рычаще-шипящие хрипы его участившегося дыхания, и плевать, что в эти моменты он сжимает меня до хруста костей, навалившись всем телом и толкаясь так глубоко, что у меня выступают слезы.
То, что произошло потом, мне лучше не вспоминать без впитывающих влагу прокладок. Дождавшись, когда затихнет пульсация во мне, Койот встал на колени, задрав мои ноги на свои плечи, и, опустив взгляд, смотрел, как он вонзается в меня. Все грани его мышц словно заострились, в напряжении скручиваясь и раздуваясь до выступающих вен. Это не мужчина, а виагра для женщин!
Всего в несколько движений он догоняет меня, я вижу, как по его прессу пробегает дрожь, что необъяснимо передается мне. Выплеснув дозу своего семени в меня, он выходит, обхватывая свой стояк, и с нечеловеческим рыком орошает мой живот, грудь, и я не успеваю понять, как его бедра оказываются у моих плеч. Пальцы Койота сдавливают мои щеки, заставляя открыть рот, и упругая, гладкая головка толкается в мой язык, заливая его спермой. Налез бантик.
Не зная, что мне делать с его чемпионскими сперматозоидами, я сглатываю, глядя на Мирона распахнутыми глазами, и осторожно касаюсь его подрагивающего члена языком.
Сдавленный стон сквозь плотно сжатые зубы, чернеющее безумие в глазах и тонна белка вместо ужина стали мне наградой за старания. Очешуеть, как его от меня прет!
Гора мышц обмякает, рухнув рядом со мной на пол, и у нас обоих силы только пялиться друг на друга, пока пульс не перестанет бить рекорды.
— Я как будто тебя второй раз девственности лишал, ты такая тесная, — не успев отдышаться, скалится Мирон.
Если бы я не приехала, то точно бы все заросло. Сил снова разогнаться на эту тему у меня не было, а вот чувство голода появилось. Я последний раз ела в самолете, часов восемь назад.
— Я есть хочу. Тащи мой чемодан сюда, ты испортил мое платье.
Бесстыжий взгляд опускается мне на губы, и тут же в глазах вспыхивает похотливый огонек. Нет, я, конечно, буду рада, если он не соврал и долги там с августа копятся, но сейчас у меня нет сил даже отогнать его нахальные руки с моих сисек. Пошлый Койот рисует на них своей спермой, как художник на холсте.
— Я попрошу нам сюда привезти ужин, потом погуляем сходим.
Оставив поцелуй на моих губах, от сахарной сладости которого нам обоим грозит кариес, Мирон удалился в ванну, а я заползла на диван, укутавшись в клетчатый мягкий плед.
Что там так долго намывал Койот, я не знаю, но когда минут через десять раздался стук в дверь, я сама чуть под стол не полезла от страха быть застуканной в домике Мирона.
— Ленточка! Открывай! — раздался голос Саньки, и мое сердце начало обратный путь из пяток.