Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти (сборник)
Шрифт:
– Тогда, значит, есть какая-то иная разгадка, – вскричал он, – и нам необходимо найти ее! Видите, мы ходим кругами, все время возвращаемся к одному и тому же и получаем один и тот же ответ: Виола.
Это испытанный художественный прием, когда преступник отчаянно ищет способа оправдать невиновного. Я, почему-то всегда считавший такой прием надуманным и сугубо литературным, нынче был свидетелем его использования.
– И знаете, – снова заговорил юный Росс, – самое неприятное здесь то, что, пойди ход вещей чуть иначе, я, вполне вероятно, смог бы предотвратить преступление.
– Вы? – уставился на него я. – Каким это образом?
– Да. Той ночью я был поблизости, в Селби, это соседняя с Марстоном железнодорожная станция.
– Но что вы там делали?
– Помните то недавнее ограбление в Селби? Многое из украденного, меха и прочее, отыскать так и не удалось.
– А разве не было принято объяснение, что добычу переправили за границу?
– В полиции, конечно же, именно так все и объясняли. Они всегда на заграницу ссылаются, если прошляпят дело. Но доказательств никаких нет. И тогда мне пришло в голову, что добыча спрятана где-то там, а преступники выжидают, когда утихнет шумиха. Я там отлично ориентируюсь на местности. Мальчишкой все облазил и помню ужасную историю, которая произвела на меня огромное впечатление, когда мне было лет девять. Пропал мальчик, который учился со мной в школе. Люди винили цыган, а его мать думала, что его убили. Потом, примерно через неделю, из тех же мест исчезла маленькая девочка, но ее тело через какое-то время нашли. Ее убили каким-то ужасающе гнусным образом, и все склонялись к тому, что негодяй, на котором лежит смерть одного ребенка, ответствен и за пропажу другого. Но год спустя тело мальчика обнаружилось. Лежало в этаком полом месте в земле, вроде норы или тесной пещерки. После дождя было скользко, он оступился, сполз туда и застрял, как в ловушке, под землей. Кричи не кричи, никто его не услышал. Ужасная штука. Тот, кто поскользнулся вторым, обнаружил вход, власти поставили там знак с предупреждением, и больше трагедий не было. Но мне пришло в голову, что, если грабители местные, отчего бы им, зная про эту пещерку, не спрятать свою добычу там? Наверное, вам эта идея покажется дикой, но мы, газетчики, готовы на все, чтобы раздобыть что-то погорячее. Сенсация нужна, что ты скажешь! Необычное что-нибудь, почуднее или на злобу дня, а пуще всего то, про что другие еще прознать не успели. Тут, понимаете ли, всегда кроется шанс. Согласен, вероятность, что краденое окажется там, был один к ста, но я был в отчаянии и решился проверить. Поехал в Селби и направился за город. Когда добрался до места, увидел, что старого указателя нет, то ли убрали, то ли украли, кто его знает. Вид был такой заброшенный, такой дикий, словно там много лет ничья нога не ступала. Пошел по тропке, которая вела к пещере, и увидел, что она совершенно завалена, никакой надежды туда вообще проникнуть. Отчаялся, но меня не покидала мысль, что еще немного, и я утру нос полиции. Я принялся рыскать по округе, то к заброшенной штольне схожу, то к колодцу пересохшему, где в принципе что-то можно припрятать, и в общем все без толку, ничего не добился.
– Вы так и не добрались до отцовского дома?
– Нет. Господи, как же мне жаль, что этого не случилось. Я смог бы предотвратить несчастье. Но время уже было позднее, а поезда ночью ходят нечасто.
– Долго вы, надо полагать, там бродили, – сказал я.
– Да уж. Все пытался припомнить, где может быть еще местечко поукромней.
– И, вероятно, встретили кого-нибудь из знакомых? Это ведь почти что ваши родные места, верно?
– Сказать по чести, не встретил ни единой живой души. Я ведь сказал: округа выглядела заброшенной и безлюдной, а в город я не зашел. А потом я ведь в Марстоне последнее время бывал только на каникулах. И мои школьные приятели, они, конечно, были совсем не из Марстона.
«Очень ловко, – подумал я, – и, если судить поверхностно, вполне достоверно. Никого не встретил на станции, из служащих там его никто не признал. Долго ли проверить билет, а контролер билетный – мальчишка шестнадцати лет. Нет, никаких нет причин, чтобы его увидели и запомнили. И для него это чрезвычайно удачно».
– И вы сели на последний поезд?
– Да. Выпил рюмку в «Птичьей клетке» и успел на 9.49. Как раз к полуночи был дома.
– И вряд ли в вагоне была толчея?
– Да, всего несколько рабочих, и те сошли, не доезжая до Лондона.
– Вымотались, наверное, устали после такой-то прогулки. И перекусить было негде.
– Нет, мне повезло. Перекусить удалось. И хотя я вернулся поздно, миссис Джаджес, она понимает, что газетчики народ сумбурный. Я открыл дверь своим ключом и увиделся с ней только наутро, когда вышел купить газеты. Вернулся, а она у телефона, как раз переговорила с моей мачехой.
В общем, так или иначе, но мои изначальные подозрения подтвердились. В ходе нашей беседы шаг за шагом я проникался к парню доверием. Столь искренне вошел в роль союзника, что по крайней мере на какое-то время сам позабыл, в чем суть моей миссии, тогда как миссия состояла в том, чтобы заменить кем-то, все равно кем, миссис Росс на скамье подсудимых. При этом юный Росс с таким неподдельным жаром посыпал голову пеплом и сопереживал страданиям своей мачехи, что я понемногу проникся мыслью, что обвинить в преступлении этого человека невозможно. И что же? Все это время Гарри просто старался замаскировать один чрезвычайной важности факт: в ту злосчастную ночь он не ночевал дома.
Разумеется, откуда же ему знать, что я уже переговорил с Кенуордом! Возможно, Гарри не знал и о том, что Кенуорд в то утро был на вокзале и видел, как он выходит из поезда… Судя по косвенным признакам, я сделал вывод, что особенной дружбы между инженером и Россом не было. А что касается квартирной хозяйки, Росс, видимо, полагал: она поверила, что он выходил за свежими новостями. Для того он держал под мышкой ворох газет. Ну конечно же, с чего вдруг ему понадобилось столько газет именно в то утро? Чтобы объяснить свой якобы ранний выход из дому.
Отсюда следовало, что на последний поезд он не успел. Вернулся, вероятно, первым составом, который везет в Лондон рабочих. Значит, ту ночь он провел в окрестностях Марстона. Зачем он туда поехал, остается тайной, иначе бы он об этом сказал. В эту ночь умер его отец. Сын в этой смерти был заинтересован ничуть не меньше, у меня это не вызывало сомнений, чем жена. Более того, судя по манере исполнения, преступление выглядело делом скорее мужских рук, чем женских. Гарри Росс сказал, что ключа от входной двери в дом отца у него не было. Любопытно, что можно извлечь из этого факта…
– Послушайте, – сказал я. – Давайте-ка поддерживать связь. Один бог знает, где сейчас настоящий убийца и что у него в голове. Если он нас заподозрит, может произойти следующее несчастье. В конце концов, дважды не повесят, и если мы будем сотрудничать, никак этого не афишируя, по крайней мере останется хотя бы один из нас. И вообще работа в паре имеет множество преимуществ.
Он согласился не раздумывая. Кто знает, может, с моей стороны это был ход рискованный, но положение в целом было не слишком благоприятным. Провоцировать второе убийство мне хотелось меньше всего, однако порой попадаешь в рискованные ситуации, которых не избежать.
Спустившись по лестнице, в холле я заметил хозяйку.
– Нет ли у вас, случайно, свободной комнаты? – спросил я.
– Для вас?
– Да. Дело в том, что я много бываю в Лондоне, а в гостиницах оставаться удобно отнюдь не всегда. В ближайшие месяцы я предполагаю бывать здесь часто. Так вот, если есть что-то свободное… Мне нравятся тихие дома…
– Тише, чем у нас, не найдете. Как скоро вы хотели бы въехать?
– Да хоть сразу, сейчас же, если найдется куда.
– На вашу удачу, да, найдется. Наверху есть свободная комната.