Будни драконоборцев
Шрифт:
Сказать, что я был удивлен — значит, ничего не сказать. У меня просто челюсть отвалилась, громко стукнувшись о грудь:
— Как? Как тебе удалось это сделать?
Гном молчал, только глазами хлопал.
— Или ты хочешь сказать, что оголодавший бегемот решил зарыть пару-другую яблочек в вольере про запас и слегка увлекся, роя ямку?
Грегал с готовностью согласился с предложенной версией. Из его сбивчивого рассказа я уяснил только одно. Гном сам попытался вытащить своего питомца из ямы, крепко ухватившись за его зад. И возможно, что воспользуйся он могучей природной силой своей расы, ему этот подвиг и удался бы. Но вот только Биги (Грегал называл его только так) очень неспокойно отнесся к тому, что кто-то вцепился своими ручищами в его
Наверное, я бы смог помочь несчастной парочке, и случай удалось бы замять, но, к сожалению, половину бегемота увидел проходивший мимо перед открытием зоопарка директор. Дальнейшее напоминало фильм-катастрофу, пущенный на удесятеренной скорости. Тут и директора пришлось отпаивать всевозможными снадобьями. И куча народу суетилась вокруг бегемота, пытаясь как-то подвести ремни от лебедки под его тело, и, естественно, с нулевым успехом — разве что количество дурнопахнущих сотрудников зоопарка резко увеличилось. Тут нарисовалась и великолепная картина с Грегалом, который объяснял Медузе Горгоновне, что бегемоты — это очень даже норные животные, просто скрывают свои таланты. А вслед за этой картиной и другая — с Медузой Горгоновной, пытающейся превратить несчастного гнома в камень своим взглядом. Впрочем, на него такие сложные чары не действовали. Ему бы что попроще, потяжелее и сразу по голове. В конце концов мне пришлось воспользоваться суматохой и СКАЗАТЬ, что и позволило все-таки извлечь бедный корнеплод, а потом засыпать освободившуюся яму. Интересно, что сам бегемот после этой истории выглядел бодрее всех, как будто действительно всю жизнь только и делал, что забивался во всевозможные норки.
Вечером, когда суматоха наконец-то улеглась, я пошел к вольеру с бегемотом, грубо схватил Грегала за шкирку и потащил к себе. Тот пытался бормотать, мол, «как это можно» да «в чем дело», но я был неумолим. Затащив гнома в свою комнатушку, усадил его на табуретку, направил свет настольной лампы ему в лицо и вкрадчиво произнес:
— Послушай, мой дорогой оживший миф. Я ведь прекрасно понимаю, почему у тебя получился этот забавный казус, который весь день развлекал большинство сотрудников зоопарка. Наш несуществующий якобы сказочный персонаж решил вспомнить умение своих предков и порыться в матушке-земле, раз уж горы под рукой не оказалось. И можно я догадаюсь, куда же должен был вести этот подземный ход? Можно? А вести он должен был сюда, под нашего дракона, который занимает в уме вышеупомянутого литературного героя из ненаписанной книги место ничуть не меньшее, нежели его непосредственный питомец Биги! И что же он тут искал?
Я отодвинул лампу и продолжил злым голосом:
— Объясни, где ты хочешь найти эти свои идиотские сокровища, где?
— Да! — воскликнул гном. — Я знаю, я придумал! Он даже тебя смог перехитрить, они под полом! Там никто не догадается искать, а он все камушки и золото в лапу возьмет, а другой лапой досочку-то раз — и отогнет, и сокровища-то туда раз — и спрячет!
— Третьей лапой?
— У него же их четыре! Я все продумал — так что иди посмотри, и все найдем, и все поделим, тебе так и быть, двадцать восемь процентов! Ну хорошо, что ты на меня так смотришь… двадцать восемь с полови… уговорил, двадцать девять!
— Под полом? Досочку отогнет? — я не знал, смеяться мне или плакать. — А ну, иди сюда!
Я схватил гнома за шиворот и потащил его в вольер. Ну надо же — я таскаю гнома за шиворот, даже ничего не ГОВОРЯ, а он не упирается!
— Нет, ты сам.
— Не бойся, пошли со мной!
— Нет, я тебе доверяю!
— А ну, вперед!!! А то сейчас Шалока сюда позову!
— Хорошо, я иду, но с краешку!
Мы ввалились в вольер, дракон приветствовал нас радостным фырканьем.
— Ищи! Хоть одну досочку найди! Смотри! Хорошенько смотри! Бетон, камни, земля кое-где, нет досочек!
— Ни одной? — Грегал был явно разочарован.
— Ни одной. Ни единой!
— Может, в землю зарывает?
— Дракон не бегемот, в земле не роется.
— А в логове? — не сдавалось это бородатое чудовище.
— Бетон, камни и снова бетон.
— Не может быть, — никогда не видел настолько разочарованного гнома.
— Может. А теперь послушай внимательно. Во-первых, ты должен быть крайне признателен своему любимому Биги, что он полез в твой лаз в тот момент, когда ты был снаружи, а не внутри. Во-вторых, запомни раз и навсегда — Шалок вырос здесь, в зоопарке, на моих глазах. Я начал с ним возиться, когда он был еще совсем крошкой. Он никогда, еще раз по слогам: ни-ког-да не охотился ни за какими сокровищами, не притаскивал их сюда и нигде не прятал. И вообще, посмотри внимательно, разве может такой добродушный веселый дракончик чахнуть над сокровищами?
Шалок, подтверждая мои слова, попытался ткнуться гному носом в подмышку, но полностью убитый открывшейся страшной истиной гном этого даже и не заметил. Сокровища поманили своим блеском, вильнули, как дракон хвостиком, и растаяли навсегда.
— Он добрый и никогда не таскал сокровища?
— Увы, да! — я прислонился к дракону и смотрел на безутешного Грегала. — И вообще, почему тебе дался именно миф про сокровища драконов? Почему ты не озаботился другим мифом, может, Шалок принцесс ворует? В большинстве сказок драконы как раз похищают принцесс, а не сокровища!
— Принцесс… ну да, принцесс. И Шалок очень добрый и тебя слушается?
— Да.
— Хорошо, спасибо, я пошел, мне надо дать яблочко Биги, а то он сегодня понервничал!
Грегал выбрался из вольера и почти бегом направился к своему бегемоту.
Как-то он подозрительно быстро повеселел.
На этот раз Грегал меня оставил в покое на пять дней. После того, как он в первый день вообще ни разу не появился около драконьего вольера и не обратился ко мне ни с какой просьбой, я даже забеспокоился и на следующее утро пошел проверить, все ли с ним в порядке. Гном оказался в полном порядке, не в полном порядке оказался бегемот. Проглотил что-то, что ему по доброте душевной кинули посетители, и маялся животом. Гном хлопотал вокруг своего толстокожего приятеля, как мамаша над единственным сыночком, поил какими-то микстурами, пытался помассировать животик и даже написал плакат из серии «не кормить, а то хуже будет».
— Грегал, — сказал я ему, — «бегемот» пишется через два «е», а не через два «и».
— Отвяжись, — Грегал явно был не в духе, — я его с самого начала зову Биги, и он не обижается. — И снова унесся к ветеринару.
Я отвязался, зато ко мне опять привязался директор. Он пришел к вольеру и радостно объявил, что супердраконовоз уже готов и что просветительские поездки с драконом можно начинать уже через день. Я чуть было не начал снова спорить, но тут подошла Медуза Горгоновна, и мой спор так и остался во мне. Медуза была так горда, что в отличие от других зоопарков мы повезем не попугайчика, а целого дракона, что высказывать какие-либо аргументы против было бессмысленно. Она вообще аргументы против воспринимала только в том случае, если это были ее аргументы против чужих идей.
Директор с председательницей попечительского совета ушли, мы с Шалоком остались наедине. То есть посетители стояли у барьера, но для нас с ним это не имело никакого значения. Мы двадцать лет прожили здесь вместе, даже больше, почти двадцать два года. Мы научились не замечать посетителей, когда нам это требуется, когда мы хотим побыть наедине. Рыцари живут долго, гораздо дольше обычных людей, сотрудники зоопарка уже косятся на меня, и мне приходится придумывать отговорки о занятиях омолодительной гимнастикой. Сколько живут драконы — этого вообще никто не знает. Но двадцать лет — немало даже для рыцаря и дракона. Шалок подставил свою шею, я прижался к его нагревшейся на солнце чешуе, и мы так стояли. Долго.