Будоражащий
Шрифт:
Он смотрит на меня с той же складкой между бровями, в его словах звучит мука, как будто мысль о том, что я останусь в квартире одна на ночь, причиняет ему физическую боль. И, по правде говоря, мне уже надоело бороться с этим. Эта наша связь, которая кипит с тех пор, как я приехала сюда больше месяца назад, изнуряет меня, и я не могу ее игнорировать.
У меня нет сил говорить все это, поэтому я просто киваю и дарю ему самую лучшую улыбку, на которую способна. Если бы это был кто-то другой, я, возможно, даже не стала бы беспокоиться.
Он протягивает мне руку и открывает дверь.
В то время как в гостевой комнате все белое и кремовое, в его спальне полный контраст — здесь нет ничего, кроме вариаций стальных серых и черных цветов. В центре комнаты стоит огромная кровать с балдахином, которая, судя по текстуре и причудливо вытравленным узорам, должна быть из очень темного дерева с черными пятнами. По всему дизайну со вкусом разбросаны штрихи золотой фольги, которые придают комнате изысканность.
По обе стороны от кровати стоит длинный комод с подходящими тумбочками. Лампы из золотистого ртутного стекла с черными бархатными абажурами дополняют эстетику комнаты, не отрываясь от уникальности мебели. У него также висит несколько картин в рамке, но я не могу определить, что это за картины, с того места, где я сижу, и не хочу открыто подглядывать.
На его кровати черное одеяло с черным сатиновым постельным бельем, а пол — темно-серый виниловый настил. Стены выкрашены в чуть более светлый серый цвет, а потолок — в черный с крошечными отверстиями для лампочек. Может, это созвездия? Не могу понять.
Когда Але заканчивает свои дела на кухне, он возвращается в свою комнату, чтобы забрать меня. Он протягивает мне руку, я беру ее, и он ведет меня через холл к себе.
Я впускаю нас и направляюсь в свою комнату, где он следует за мной, затем поднимает меня и укладывает на кровать. Он накидывает на мои ноги одеяло и гладит меня по щеке тыльной стороной костяшек пальцев, после чего быстро чмокает меня в висок и идет в ванную.
Я слышу шум льющейся воды и понимаю, что он набирает ванну. Он возвращается через несколько минут, оставляя на кровати задрапированный халат, который точно не мой, а судя по его чудовищным размерам, должно быть, его халат. Он принес мне свой халат?
Он выходит из комнаты с вещевым мешком на буксире и осторожно закрывает дверь. Я не встаю, пока не слышу, как он копошится на кухне. Зайдя в ванную, я вижу, что он зажег несколько лавандовых свечей, которые, опять же, не мои, а ванна почти переполнена паром и пузырьками, которые, я почти уверена, не от чего-нибудь в моей ванной. Должно быть, он принес все это из своей собственной ванной.
Я не думала, что он любитель пены и свечей, но у нас одна ванная комната, и было бы очень обидно пустить эту ванну на ветер. Я рада, что он пользуется ею, потому что, к сожалению, я в ней впервые.
Я раздеваюсь, оценивая себя в зеркале.
Я возвращаюсь в свою комнату, достаю из сумочки телефон и фотографирую синяки, чтобы приложить их к полицейскому отчету, который я планирую составить завтра.
Я забираюсь в ванну и погружаюсь в бурлящую воду до полного погружения, позволяя напряжению улетучиться, пока я лежу здесь. Пузырьки с цветочным ароматом окружают меня, успокаивая мой бешеный ум.
Я открываю глаза и понимаю, что, должно быть, задремала, потому что слышу легкий стук в дверь, а вода вокруг меня становится теплой.
— Извини, я выйду через минуту, — говорю я Але, прежде чем вылезти из ванны, слить воду и вытереться полотенцем.
Одевшись, я тащусь в гостиную, где обнаруживаю Але, раскинувшегося на диване с подносом еды, кучей одеял, которые он, должно быть, прихватил из бельевого шкафа, и романтическим сериалом на телевизоре, который ждет, когда я сяду и начну смотреть.
Не говоря ни слова, он бросает на меня взгляд и распахивает руки в приглашении. Я подхожу к дивану, который он устроил как огромную кровать с пуфиком, поставленным посередине, где обычно болтаются ноги. Я переползаю к нему по подушкам и прижимаюсь к его груди, когда его руки обхватывают меня. Он держит меня следующие несколько минут, пока я наконец не заставляю себя вырваться из его крепких объятий.
— Мы не должны говорить об этом прямо сейчас, но мы поговорим об этом, Кэт. Об этом парне нужно сообщить.
Его голос грубый и напряженный.
— Я знаю, Але. Я обещаю, что сообщу о нем в полицию и в свою больницу. Если не за себя, то за всех, с кем он когда-либо пытался делать это дерьмо или с кем его попытки увенчались успехом.
Кажется, это его успокоило, и мы погрузились в комфортное молчание. Он включает телевизор, по которому, как я теперь понимаю, идет "Как потерять парня за десять дней", и берет несколько одеял, укладывая их вокруг меня, прежде чем протянуть мне кружку горячего шоколада со взбитыми сливками и пододвинуть ко мне поднос с едой. Его выбор фильма обычно вызывает у меня смех, учитывая, что я уже пять недель пытаюсь его потерять, но каким-то образом мы оба, кажется, стали еще больше привязаны друг к другу, как и в выбранном им фильме.
Теперь я могу сказать, что он приготовил закусочную доску со всевозможными сырами, виноградом, ежевикой, трюфельным медом, крекерами и темным шоколадом. По крайней мере половина этих продуктов была из моей собственной кухни, но остальные, должно быть, из его. Откуда он узнал, что я помешана на мясных изделиях, я не знаю, но, думаю, это логично, ведь большинство людей любят сыр, верно?
Я не из тех, кто уклоняется от еды, когда голодна, а поскольку обед был моим последним приемом пищи, я абсолютно голодна. Я съедаю весь свой запас сыров и ягод, после чего откидываюсь в угол огромного бархатного дивана и засыпаю.