Будьте осторожней с комплиментами
Шрифт:
Глава двенадцатая
Зеленый шведский автомобиль Изабеллы Дэлхаузи, нагруженный до отказа вещами, которые необходимы младенцу, осторожно вползал на палубу парома. Чарли бодрствовал в своем откидном автомобильном кресле, как зачарованный глядя на потолок автомобиля. По-видимому, ему понравилось предшествовавшее морское путешествие, предпринятое ими из Малл-Кинтайра на остров Ислэй. А теперь предстояла пятиминутная поездка на Джуру. Малыш размахивал ручонками, в восторге от покачивания парома и шума моторов.
— Это напоминает ему утробу матери, — сказала Изабелла. — Движение, шум.
Джейми смотрел через ветровое стекло
С рычанием моторов маленький паром, вспенивая воду, наконец пристал к берегу, и три-четыре автомобиля, которые он перевез, съезжали сейчас по пандусу на Джуру. Тут была всего одна дорога, которая вела в единственном направлении.
— Нам нужно ехать по этой дороге, как я полагаю, — сказал Джейми. И добавил: — Я так думаю.
Изабелла улыбнулась:
— Одна дорога. Один отель. Один винокуренный завод.
— Сто восемьдесят жителей, — продолжил Джейми. — А сколько овец и оленей?
— Много, — ответила Изабелла. — Тысячи оленей. Оглянись вокруг.
Дорога сделала крутой поворот, и они увидели оленя в нескольких сотнях ярдов. [19] Он смотрел на воду, стоя на берегу, и ноги его утопали в папоротниках; острые рога походили на ветви дерева, с которых на зиму опала листва. Машина замедлила ход, и олень взглянул на них настороженно и пугливо, но в то же время с вызовом. Потом он медленно повернулся и убежал в заросли папоротников.
19
Один ярд равен 0,9144 м.
— Мы еще встретим его, — пообещала Изабелла. — Его или одного из его братьев.
— Я люблю этот остров, — неожиданно сказал Джейми, поворачиваясь к Изабелле. — Уже. Я люблю его.
Она увидела, что его глаза светятся. Машина вильнула в сторону, но тут же выправилась.
— Я тоже в него влюбилась, — сказал Изабелла. — Когда впервые сюда приехала.
— Почему? — спросил Джейми. — Почему подобные места так действуют на нас?
Изабелла задумалась.
— Тут должны быть разные причины. Холмы, море, вообще всё. Впечатляющий пейзаж.
— Но это можно найти где угодно, — возразил Джейми. — Большой каньон тоже впечатляет. И все же я бы в него не влюбился. Он поразил бы меня. Но любовь осталась бы платонической.
— Я видела Большой каньон, — сказал Изабелла. — Много лет тому назад. Да, я в него не влюбилась. Мне думается, что довольно трудно влюбиться в каньон. — Как ни странно, ей вспомнились строчки, в которых утверждалось прямо противоположное. Не поворачиваясь к Джейми, она прошептала их: «Любви требуется Объект, / Но он может быть самым разным, / Я думаю, подойдет все что угодно: / Когда я был ребенком, / То влюбился в насос, / Считал его точно таким же красивым, / Как ты».
Джейми нахмурился:
— Насос?
— Это стихотворение Одена, — пояснила Изабелла. — Нам всем необходимо что-то любить. Можно влюбиться во что угодно или в кого угодно: любви нужен объект, вот и всё. Подойдет даже остров.
Они немного помолчали. Сейчас они проезжали мимо каменных ворот и высокой каменной стены, которой был обнесен сад одного из больших домов на острове, находившихся в огромных поместьях, на которые когда-то была поделена Шотландия. Теперь эти поместья стали безобидными, превратились во что-то вроде гигантских ферм, которые пытаются выжить, продавая права на охоту, а также различные сельскохозяйственные предприятия. Многие поместья перешли в другие руки, так что местные джентри сменились владельцами, которые лишь изредка приезжали сюда, а то и вовсе не показывались. В Шотландии очень многое еще не в порядке; столько несправедливости, такая нищета и отчаяние, которые трудно искоренить, как бы ни старались политики в Эдинбурге. Казалось, эти беды связаны с самой землей, порождены печальными событиями истории, из-за которых Шотландия раздроблена на части. И тогда же был нанесен тяжелейший урон душе, оставивший шрамы, которые не могли зарубцеваться из поколения в поколение.
Теперь они находились недалеко от Крейгхауса, единственной деревни на острове; поля, желтеющие при полуденном солнце, уходили на восток, к утесам. Изабелла заметила неподалеку небольшую разрушенную ферму из камня. От нее остались только стены, покрытые лишайником, крыши не было, зияли темные проемы пустых окон.
Она указала на дом.
— Если ты так полюбил эти края, то мог бы восстановить что-нибудь вроде этого и жить тут. Ты мог бы сочинять музыку и даже давать уроки игры на фаготе островитянам.
— Мог бы, — согласился Джейми. — Уверен, что я мог бы быть вполне самодостаточным. Немного рыбачил бы. Ловил кроликов на жаркое.
И Изабелла подумала: если бы он это сделал, в его душе не осталось бы места ни для меня, ни для Чарли. Но она промолчала. Сейчас они въезжали в Крейгхаус, и она увидела справа маленький отель, напротив винокуренного завода, который представлял собой веселые побеленные здания и ряд складских помещений за ними.
— Нам сюда, — сказала Изабелла, когда они остановились перед отелем.
Джейми опустил свое окошко. Теперь моросил дождик, и небо внезапно затянуло тучами. Воздух был теплый, пахло водорослями. Окна отеля выходили на бухту, которая была безопасной гаванью для ботов. Несколько парусников покачивались на якоре. Здесь было тихо и царил покой — такой порой ощущается в местах, где жизнь течет неспешно, и никто никуда не торопится.
Они направились в отель. Чарли закапризничал, и его сразу же отнесли в спальню, где переодели и накормили. Кормя Чарли из бутылочки, Изабелла наблюдала из окна, как Джейми идет к пристани. Там он остановился, глядя на боты в бухте. Когда Изабелла наблюдала за ним, она вдруг почувствовала себя уязвимой — так бывает, когда смотришь на то, что любишь, и сознаешь, что можешь это потерять. В памяти всплыли строчки полузабытой народной песни, которую она слышала давным-давно — по-видимому, их воскресил пейзаж острова: «Боюсь, чтоб солнце красоту твою не опалило». Ей вспомнилось и то, что дальше, и не только слова, но и мелодия:
Моя любовь ушла в поля, букеты собирает, И словно розы на щеках — румянец так играет. Боюсь, чтоб солнце красоту твою не опалило. О, будь я рядом, я б тебя, любимый, защитила.Она поднялась с кровати, на которой сидела, и подошла к окну, положив Чарли себе на плечо, чтобы у него вышли газы. Она взглянула на Джейми, стоявшего на пристани, и помахала ему. Он обернулся. Она снова помахала, и он поднял руку в знак приветствия. Изабелла прошептала: «Я люблю тебя так сильно, Джейми, что ты об этом никогда не узнаешь. Так сильно».