Будущее, ХХI век. Десантники
Шрифт:
— Тот, кто тебе это сказал, — проговорила она, — неблагодарный осел. Ты должен был посмотреть на него сверху вниз и ответить: «Я проложил тебе дорогу к звездам, а мой отец проложил тебе дорогу ко всему, что ты сейчас имеешь».
Женя усмехнулся:
— Ну, это забывается. Неблагодарность потомков — обыкновенная вещь. Мой прадед, например, погиб под Ленинградом, а я даже не помню, как его звали.
— И очень плохо, — сказала Шейла.
— Шейлочка, Шейлочка, — легкомысленно сказал Женя, — потому потомки и забывчивы, что предки не обидчивы. Вот я, например, первый человек,
Он схватил ее в охапку и принялся целовать. В дверь постучали, и Женя недовольно сказал: «Ну вот!»
— Войдите! — крикнула Шейла.
Дверь приоткрылась, и голос соседа, инженера-ассенизатора Юры, спросил:
— Я здорово вам помешал?
— Входите, входите, Юра, — сказала Шейла.
— Эх, мешать так мешать, — произнес Юра и вошел. — А ну, пошли в сад, — потребовал он.
— Чего мы не видели в саду? — удивился Женя. — Давайте лучше смотреть стереовизор.
— Стереовизор у меня у самого есть, — сказал Юра. — Пойдемте, Женя, расскажете нам с Шейлой что-нибудь про Луи Пастера.
— Какую сливн<у>ю станцию вы обслуживаете? — осведомился Женя.
— Сливную станцию? Что это такое?
— Обыкновенная сливная станция. Свозят туда всякое… мусор, помои… А она перерабатывает и, стало быть, сливает. В канализацию.
— А! — радостно воскликнул инженер-ассенизатор. — Как же, вспомнил. Сливные башни. Но на Планете давно же нет сливных башен, Женя!
— А я родился через полтора века после Пастера, — сказал Женя.
— Ну, тогда расскажите про доктора Моргенау.
— Доктор Моргенау, насколько я знаю, родился через год после старта «Таймыра», — устало возразил Женя.
— Одним словом, пойдемте в сад. Шейла, берите его.
Они вышли в сад и уселись на скамейке под яблоней. Было совсем темно, деревья в саду казались черными. Шейла зябко поежилась, и Женя сбегал в дом за курткой. Некоторое время все молчали. Потом с ветки сорвалось большое яблоко и с глухим стуком ударилось о землю.
— Яблоки еще падают, — сказал Женя. — А Ньютонов что-то не видно.
— Ты имеешь в виду ученых-полилогов? [14] — серьезно спросила Шейла.
— Д-да, — сказал Женя, который всего-навсего хотел сострить.
— Во-первых, мы все сейчас полилоги, — с неожиданным раздражением сказал Юра. — С вашей допотопной точки зрения, конечно. Потому что нет биолога, который не знал бы математики и физики, а такой лингвист, как Шейла, например, сразу пропал бы без психофизики и теории исторических последовательностей. Но я-то знаю, что вы хотите сказать! Нет, видите ли, Ньютонов! Энциклопедический ум ему подавай! Узко, видите ли, работаете! Шейла — всего только лингвист, я — всего только ассенизатор, а Окада — всего-навсего океанолог! Почему, видите ли, не все сразу, в одном лице?..
14
Полилог — здесь: специалист во многих областях знания.
— Караул! — закричал Женя. — Я никого не хотел обидеть! Я просто пошутил!
— …А вы знаете, Женечка, что такое современная так называемая узкая
— Это-то просто, — примирительно сказал Женя. Он нагнулся, пошарил на земле и поднял яблоко. — Я его съем.
— Еще неизвестно, будет ли это максимальная польза, — язвительно сказал Юра.
— Тогда съем я, — сказала Шейла и отобрала яблоко у Жени.
— Кстати, о пользе, — сердито сказал Женя. — Вы, Юра, очень любите рассуждать о пользе. Между тем вокруг бегают невообразимо сложные кибердворники, киберсадовники, киберпоедатели-мух-и-гусениц, киберсоорудители-бутербродов-с-ветчиной-и-сыром. Ведь это же дико. Это даже не стрельба из пушек по воробьям, как говорили в наше время. Это создание однокомнатных индивидуальных квартир для муравьев. Это же сибаритство чистейшей воды!
— Женечка! — сказала Шейла.
Юра весело засмеялся.
— Это вовсе не сибаритство, — сказал он. — Наоборот. Освобождение мысли, удобство, экономия. Елки-палки, да кто же пойдет в сборщики мусора? А если даже и найдется такой любитель, то все равно он будет работать медленнее и хуже киберов. Потом, эти киберы вовсе не так трудно производить, как вы думаете. Их было довольно сложно придумать, это правда. Их трудно совершенствовать. Это тоже правда. Но уж коль скоро они попали в серийное выращивание, с ними гораздо меньше возни, чем с… э-э… как там у вас раньше назывались ботинки?
— Ботинками, — кротко сказал Женя.
— И самое главное, в наше время никто не делает одноплановых машин. Во-первых, вы совершенно напрасно разделяете кибердворников и киберсадовников. Это одни и те же машины.
— Позвольте, — сказал Женя. — Я же видел. Кибердворники — они с такими лопатками, с пылесосами… А киберсадовники…
— Да просто на них сменные наборы манипуляторов. И дело даже не в этом. Дело в том, что все эти киберы… и вообще все бытовые машины и приборы… это все великолепные озонаторы. Они поедают мусор, сухие ветки и листья, жир с грязной посуды, и все это служит им топливом. Вы поймите, Женя, это не грубые механизмы вашего времени. По сути, это квазиорганизмы. И в процессе своей квазижизни они еще и озонируют воздух, витаминизируют воздух, насыщают воздух легкими ионами. Это маленькие добрые солдаты огромной славной армии ассенизации.
— Сдаюсь, — сказал Женя.
— Нынешняя ассенизация, Женя, — это не сливные башни. Мы не просто уничтожаем мусор и не создаем мерзких свалок на дне океанов. Мы превращаем мусор в свежий воздух и солнечный свет.
— Сдаюсь, сдаюсь, — сказал Женя. — Слава ассенизаторам! Превратите меня в солнечный свет.
Юра с наслаждением потянулся.
— Приятно встретить человека, который ничего не знает. Самый лучший отдых — растолковывать общеизвестные истины.
— До чего мне надоело быть человеком, с которым отдыхают! — сказал Женя.