Бухидо. Кодекс Трудовика
Шрифт:
– К слову о справедливости, - переменил тему бородач.
– И о копытах, раз уж на то пошло. Как тебе жилось в шкуре радужного пони?
– Отвратительно!
– мрачно сказал Хведрунг.
– В смысле в самой шкуре еще ничего, но вот постоянно тусоваться в очень ограниченном ареале, где самые умные из обитателей - это белки, сущее наказание.
– И как они тебе?
– Кто они?
– Ну, белки, конечно.
– Поначалу ничего, - вздохнул Хведрунг.
– Я даже какое-то время с ними дружил. Потом они мне жутко надоели, пришлось всех убить. Ради опыта, само собой. Я ведь вовсе не такой живодер, как некоторые считают.
– Не жалко было?
– участливо поинтересовался Первоотец.
– Дружили же все-таки...
–
– Но вариантов у меня было не особо много. За белок опыта почему-то давали больше всего, а набрать шестьсот уровней с нуля в практически пустой локации задача, сам понимаешь, нетривиальная. Но ты очень ловко увел меня в сторону. Не хочешь все-таки ответить на мой вопрос?
– На какой именно?
– усмехнулся старший.
– Ты задал их уже так много, что я совсем запутался.
– Зачем ты так старательно пестуешь этого смертного?
– терпеливо повторил молодой викинг.
– Только вот не надо сейчас отнекиваться! Думаешь, я не могу сложить два и два, быстро найти нужные факты и сделать правильные выводы? К твоему сведению, некоторые народы почитают меня как покровителя мудрецов и ученых. Между прочим, это не на пустом месте возникло.
– О! Факты - это интересно!
– сказал Первоотец.
– Что же такого тебе удалось нарыть, чтобы доказать мою причастность? Я весь внимание.
– Изволь, - Хведрунг усмехнулся.
– Посмотрим, как ты отвертишься. Факт первый: никому неинтересный смертный на захудалой планете, что находится на самом отшибе обитаемых миров, грубо говоря, если у Иггдрасиля где-то есть задница, то это самая глубокая ее точка... Так вот, этот самый смертный вдруг получает странное системное задание "Найти свое предназначение". Это нормально, по-твоему? Все, кто живет на свете больше одного дня, прекрасно знают, что таких дебильных заданий Система никогда не дает. У нее все куда проще: убей врага, убей десять врагов, убей сотню врагов, тысячу и так далее... С уровнем меняются только цифры, но не сама суть. А тут вдруг Предназначение! С чего бы?
– Всерьез считаешь, что мне подвластно указывать самой Системе?
– Первоотец удивленно поднял седую бровь.
– Указывать?
– Хведрунг рассмеялся.
– Это вряд ли. Но лазейки-то у тебя точно имеются! Кому-то было очень нужно, чтобы Система "захотела" дать такое задание, и она дала. Если и есть в нашей вселенной второй такой же ушлый комбинатор как ты, способный провернуть подобный финт, то лично я о нем ничего не знаю.
Первоотец, как ему казалось тайком, усмехнулся в бороду. Столь высокая оценка от того, кого за глаза зовут богом хитрости и коварства, ему льстила. Впрочем, признавать свое участие в таком сомнительном и весьма опасном достижении как влияние на Систему, он не собирался даже перед соратником. Потому как это сегодня он друг, товарищ и брат, а завтра все может измениться. И не только может, а обязательно изменится. Должно измениться. Таково было основное правило, на котором зиждется сама Система: движение - жизнь, остановка - неминуемая смерть. Читерство - это, кстати, тоже смерть. Быстрая, неминуемая и окончательная. А умирать Первоотец в ближайшее время никак не планировал.
– Даже если бы я мог, я не стал бы так подставляться, - возразил он Хведрунгу.
– Тебе ли не знать, что нет во вселенной силы, способной остановить модератора.
– Ты хотел сказать "в Системе", вероятно?
– поправил его младший.
– Потому что во вселенной такая сила как раз таки есть.
– Пока разумные големы не угрожают самой Системе, никому по большому счету нет до них дела, - возразил Первоотец.
– Зачем ты приплетаешь сюда этих недосуществ?
– Потому что они обязательно будут ей угрожать, - продолжал настаивать Хведрунг.
– А так же мне, тебе и любому кто состоит не из металла и пластика. Тебе ли не знать? Власти над мехами у палачей нет, и не будет, а игроков, способных противостоять им на равных хотя бы один на один, по пальцам можно пересчитать.
– Игроки постоянно развиваются, становятся сильнее, быстрее, умнее, овладевают новыми умениями, а мыслящие роботы нет, - не согласился с ним седобородый.
– К тому же, сегодня таких мало, а завтра будет много. Разве не для того нужна Система?
– Угу, - мрачно согласился Хведрунг.
– Мне бы еще дожить до этого самого завтра.
– И что же тебе мешает жить?
– нахмурился Первоотец.
– Ваши постоянные заигрывания с мирозданием на грани фола, - в лоб выдал младший.
– Пусть вселенная крепка, а Система еще крепче, но если шатать ее постоянно, она рано или поздно упадет и погребет под обломками всех кто крепко заперт внутри или просто ошивается рядом. Однако, даже зная это, все кто получает силу, чуть большую, чем у среднестатистического игрока, тут же начинают испытывать нашу действительность на прочность. Боги, кстати, особенно сильно этим грешат. И каждый раз наступают на одни и те же грабли - огребают от модераторов. Вот объясни мне, почему Старшие никак не могут смириться с тем, что и у их могущества есть предел?
– Ты говори, да не заговаривайся!
– теперь Первоотец и впрямь рассердился не на шутку.
– Я уничтожал целые народы и за куда меньшую ересь!
– Прости Первоотец, - Хведрунг покорно склонил голову.
– Но ты сам спросил. Я всего лишь честноответил на твой вопрос и жду того же от тебя. Ты мог выбрать сильнейшего из воинов, самого могущественного из магов, самого удачливого из охотников за головами, да вообще кого угодно! Почему он?
– Ты ведь мог отказать ему в наставничестве, - вместо ответа напомнил старший.
– Почему согласился? Только не нужно сказок о благородных порывах, приступе благодарности и прочей ерунде. Ответь честно.
– Хотел вступить в игру, - признался младший.
– Если ставки все равно уже сделаны и колесо фортуны раскрутилось, глупо покидать стол, так и не увидев результат.
– Твои слова, вне всякого сомнения, правдивы, но они далеко не весь ответ, - покачал головой Первоотец.
– Не в твоих правилах ставить на темную лошадку, есть что-то еще, что ты пытаешься скрыть, но при этом сам требуешь от меня честности. Не очень это похоже на равноценный обмен.
– Я и сам последние триста лет был довольно темной лошадкой в самом прямом смысле, - Хведрунг рассмеялся.
– Темнее и лошадистее было попросту некуда. Может, я за эти годы сильно изменился? К тому же, этот парень вовсе не показался мне таким уж рискованным вложением: я еще не забыл, кто из богов способен обмануть само время, а уж твоя легендарная педантичность в подборе кандидатов на участие во всяческих авантюрах давно притча во языцех. Но, от тебя как всегда не скрыть ничего, отец. Я просто не знаю, как это объяснить. Меня как будто что-то под руку толкнуло и заставило чуть не против моей воли. Нет, в тот самый момент, я и впрямь горел желанием взять его под опеку, а прозрел уже гораздо позднее, когда клятва была произнесена и знание передано. Хочешь верь, хочешь не верь, но, так и было. Сам до сих пор удивляюсь. Или... Погоди! Расскажи, как происходила ваша с ним беседа? Он ничего не делал такого с твоим четвероногим аватаром, и в особенности с его бородой, ну то есть... Я могу всего лишь предположить...
– Возможно, что-то такое и было, - Первоотец усмехнулся, про себя радуясь прозорливости своего приемного сына и воспитанника.
– Парень он горячий, а потому в пылу спора мог запросто оттаскать строптивого мудреца-отшельника за бороду. А что? Как престарелый пони мог ему воспрепятствовать? У него ведь эти, как их... лапки... Тьфу ты! То есть копыта.
– Йормунганда мне в ухо!
– оторопел Хведрунг.
– И сколько волосков он унес?
– Ну, не сказать, чтобы он был особо в курсе насчет их мощи, но, возможна парочка и прилипла к потным ладоням. Но, заметь: совершенно случайно!