Бухта командора
Шрифт:
ЧЕРНИЛЬНОЕ ПЯТНО
Еще мне нужно было посмотреть, как плавает наш осьминог.
Я сказал об этом Пако, и мы несколько раз пытались заставить его искать спасения от нас вплавь. Но упрямец ни за что не хотел отрываться от дна. Он упорно прижимался к камням, цеплялся за выступы кораллов, уползал в щели.
— Знаешь, что, Пако, — сказал я наконец, — давай поймаем его, поднимем и выпустим. Хочет не хочет — поплывет!
Так и решили.
Улучив момент, когда животное
Здесь мы стали избавляться от нашего спутника. Осьминог, сузив глаза и с шумом выбрасывая из дыхательной трубки струйки воды, продолжал цепляться. Только поняв, что его не держат, он разом отпустил наши руки, оттолкнулся, и… коричневое облако вспыхнуло в воде. Выбросив порцию чернильной жидкости, животное метнулось в сторону и скрылось за чернильной завесой.
Уплыло оно или просто погрузилось на дно? Ни я, ни Пако этого не заметили. Только на том месте, где выстрелил в нас чернильной бомбой осьминог, долго висело в воде причудливое бесформенное пятно, чем-то похожее на своего хозяина.
СОПЕРНИКИ
И все-таки плывущего осьминога мне увидеть довелось.
Это было под конец нашего пребывания в деревне, мурена давно погибла, и наш восьминогий знакомый чаще стал появляться днем из своего убежища.
Я плавал на рифе, собирая для Родольфо асцидии — странные пустотелые существа, похожие на бутылки с короткими горлышками. Сетка, куда я их складывал, была уже наполовину набита, когда мне показалось, что около норы, где прятался наш осьминожек, происходит какое-то движение.
Я присмотрелся. По коралловой плите ползал взад-вперед осьминог, значительно крупнее и темнее нашего, а из норы за его перемещениями следил хозяин. Он смотрел на пришельца, приподняв глазные бугорки и медленно поворачивая их, как перископы.
Потом над краем расселины засновали белые кольчатые присоски, приподнялась пятнистая спина, и вот уже оба осьминога сидели друг против друга, возбужденно свивая и развивая щупальца.
«Быть драке! — подумал я. — Драке за самое главное, самое святое для каждого обитателя морского дна — за охотничий участок, за дом».
Противники медленно покрывались бурыми пятнами. Что-то похожее на зелень вспыхнуло в коже пришельца и погасло. Потом начал бледнеть наш знакомый. Они так и сидели — глаз в глаз, нога в ногу, поочередно то наливаясь краской, то приобретая пепельно-серый цвет.
Но драки не произошло. Пришелец, видимо, понял, что насиженное место хозяин дешево не отдаст, неожиданно вздрогнул, потемнел, приподнялся над камнем и поплыл прочь.
Он плыл, раздувая и сокращая тело, набирая в себя воду и с силой выталкивая ее. Два щупальца он держал на отлете, как крылья, а шестью остальными, сложенными в плеть, размахивал, как хвостом.
Проплывая подо мной, он уменьшил частоту и силу толчков, еще шире развернул щупальца-крылья и, планируя как птица, которая садится на землю, опустился на дно.
Он угадал прямо на кучу камней, не мешкая направил в щель между ними щупальца — и исчез, растаял, словно его увлек туда поток воды.
— Упрямая голова! — сказал я, обращаясь к его противнику. — Вот как надо плавать. А ты?
Маленький осьминог даже не удостоил меня взглядом. Раскинув щупальца по коралловой плите, он сгребал камешки, обломки раковин, подтаскивал их к норе — был занят сооружением оборонительного вала. На случай новой опасности.
ДО СВИДАНИЯ, ПАКО!
Приближалась осень — время дождей и ураганов. В деревне становилось все меньше жителей. Многие уезжали в город. Пора было в школу и Пако.
Машина туда отходила из соседнего поселка, и до него надо было еще добраться пешком.
Теплым утром меня разбудил камешек, со щелканьем покатившийся по оконным жалюзи.
Я вышел. На дороге перед домом стоял Пако. У ног его лежала туго набитая вещами и книгами сумка.
Я подошел к нему.
Пако нагнулся, вытащил из сумки огромный зазубренный нож и протянул его мне.
— Вот, — сказал он, не улыбаясь, — возьмите. У вас маленький. А вам еще надо плавать. Я ухожу.
Я покачал головой.
— Я тоже уеду, Пако. Родольфо кончит работу, и мы уедем в Гавану. А потом я улечу к себе в Советский Союз. Буду лететь — увижу сверху твою школу.
— Я буду стоять возле нее, — сказал Пако. — Я на всех переменах буду выходить и стоять около школы. В этом году у нас будет география, мы будем изучать Советский Союз. Я буду хорошо учиться.
— Спрячь нож. Он тебе пригодится на следующий год. Ты ведь опять станешь плавать?
Пако кивнул и спрятал нож обратно в сумку.
— До свидания.
На дороге показался отец Пако — большой Франциско.
Он подошел к нам, поздоровался и сказал:
— Пошли!
Мальчик поднял сумку и побрел следом за отцом. Они шли гуськом, друг за другом, оба в одинаковых клетчатых рубахах и потертых, выгоревших на солнце штанах.
— До свидания, Пако! — крикнул я.
Маленькая фигурка остановилась. Пако повернулся и помахал мне рукой. Он махал до тех пор, пока его отец не скрылся за поворотом. Тогда мальчик пустился догонять его.
НОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ
Последние дни перед отъездом я плохо спал. Ночью кто-то ходил по дороге. Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду — сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу. Затем еле слышно поскрипывал песок — гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И наконец слышалось приглушенное царапание и пощелкивание — он крался по асфальту.