Букет из Оперного театра
Шрифт:
И это еще больше раскрыло двери кино для актеров всех видов и способностей, которые почти штурмовали ворота кинофабрики и с легкостью могли попасть в фильм.
Перерывы между съемками длились недолго. На съемочной площадке старались максимально использовать световой день. И очень скоро, позабыв смешной конфликт двух актрис, снова здесь засуетились люди, готовясь снимать подряд целых три сцены окончания фильма. Он был практически закончен.
Все с нетерпением ждали заключительной сцены – смерти любимой наложницы персидского шаха, ведь именно для нее были приготовлены роскошные драгоценности, чтобы создать мощный
Дмитрий Харитонов шел по коридору к своему кабинету, когда его внимание неожиданно привлекла чья-то тень. Он нахмурился – вход в эту часть кинофабрики был строго запрещен артистам, статистам и прочему обслуживающему персоналу. Здесь находились кабинеты владельца, финансового управляющего, нескольких режиссеров, с которыми у студии был длительный контракт, и всех тех, кто осуществлял на кинофабрике высшее, верховное руководство. А чья-то мелькающая тень означала, что запрет был нарушен и в святая святых посмел проникнуть посторонний. Куда только смотрят эти охранники?..
Харитонов нахмурился. Наверняка опять придется выгонять старых и нанимать новых. Эти босяки привыкли выполнять свои обязанности спустя рукава. А тень – наверняка одна из девиц, обнаглевших до такой степени, что решилась подкарауливать его в запретном коридоре. Эти артистки из массы для всего руководства были бичом божьим. Они были готовы на что угодно, лишь бы попасться на глаза. Их даже не останавливал тот факт, что за подобное поведение их просто вышвырнут со студии. Они буквально преследовали владельца студии, впрочем, не вызывая у него ничего, кроме усталости и отвращения.
Харитонов ускорил шаг и завернул за угол, стремясь поймать нахалку с поличным.
И точно: сразу за углом он разглядел девицу в съемочном костюме, улепетывающую со всех ног. Харитонов увидел ее только со спины, но в глаза ему сразу бросился темно-синий шелк ее восточного костюма и длинные черные волосы под вуалью, по восточному обычаю наброшенную на голову. Волосы были распущены и развевались во время бега.
Все это ни о чем не сказало владельцу студии: в синий шелк были одеты почти все статистки, которые должны были участвовать в одной из последних сцен. Длинные черные волосы были у половины из них. Харитонов не видел ее лица, а то, что увидел, абсолютно выветрилось из памяти – обычная, ничем не примечательная девица из киносъемочной толпы.
Конечно, было в ней что-то странное – например, то, почему она убегала со всех ног после того, как пробралась в запретный коридор? Бежала вместо того, чтобы встретиться с ним? Но этому объяснение Харитонов нашел очень быстро: видимо, статистка потеряла смелость и перепугалась, что ее уволят. Духу ее хватило только на то, чтобы пробраться в коридор, а на остальное – нет. Мало того, что дура, так еще и труслива. В раздражении Харитонов передернул плечами, полностью выбросив незадачливую девицу из головы.
Он продолжил путь к своему кабинету, как вдруг, не доходя до него буквально пару шагов, обратил внимание на то, что посередине коридора лежит цветок с синими лепестками, странного, необычного для цветка окраса…
Нагнувшись, Харитонов поднял с пола небольшую синюю орхидею. Цветок явно оторвался от стебля. Держа в руках находку, он буквально застыл.
Студия никогда не покупала подобных цветов для съемок, довольствуясь более экономным вариантом. Орхидеи стоили дорого, да и не продавались они на каждом углу, особенно такого редкого сорта. Что же мог означать этот цветок? Кто уронил его в коридоре? Неужели девица? Да подобная орхидея могла стоить больше, чем статистка заработала бы на кинофабрике за целый месяц!.. Тогда кто?
Ломая голову над этой странной загадкой, Харитонов машинально сунул цветок в карман и, открыв запертую дверь ключом, вошел в свой кабинет. На его письменном столе стояла большая шкатулка из сандалового дерева, где и лежали знаменитые алмазы. Отодвинув ее в сторону, Харитонов сел к столу и занялся финансовыми документами. Он погрузился в сложные переплетения схем и цифр, и странное происшествие с цветком и статисткой полностью вылетело у него из головы.
Итак, все было готово к съемкам трех завершающих сцен, не было только звезды. Взбешенный режиссер бегал по съемочной площадке и клял мадемуазель Карину на все лады. Несколько девиц были отправлены на розыск – обойти весь сад возле павильонов, заглянуть в уборную актрисы и обязательно в буфет. Блондинка, ругавшаяся с Кариной, ехидно прищурилась:
– А ведь именно вы видели ее последним! Куда же вы ее дели?
– Куда там видел! – Режиссер только махнул рукой. – Так, пытался показать парочку жестов. Да разве с ней нормально порепетируешь? Чтобы не разругаться с ней вдрызг, я и ушел.
– Ну-ну, – хихикнула блондинка. О конфликте режиссера с Кариной знали все, даже самые последние сторожа кинофабрики и уборщицы.
Девицы вернулись, наперебой тараторя о том, что Карины нигде нет. Положение становилось катастрофическим. Последние сцены фильма необходимо было доснять сегодня. На завтра уже была назначена презентация нового фильма, на которую успели пригласить всех маститых акул пера. Даже выгнать за самоуправство беглую артистку было невозможно. Тогда пришлось бы переснимать весь фильм, а за такие лишние расходы никто по головке не погладит. Режиссер в отчаянии заламывал руки и клял себя за то, что не выгнал Карину после первой же сцены. Тогда ее выходки обошлись бы гораздо дешевле.
Кто-то предложил заглянуть в комнату, где был приготовлен реквизит к последней сцене. Там стояло огромное восточное ложе, по сценарию, на эту кровать шах должен был перенести мертвую наложницу, убившую себя из-за любви, и там украсить ее бездыханное тело самыми роскошными драгоценностями.
Режиссер нахмурился – предложение показалось ему странным, ведь комната была заперта на ключ. Но, тем не менее, он взял ключ и в сопровождении свиты из девиц и технического персонала со съемочной площадки отправился туда.
Когда же двери открыли, перед глазами присутствующих предстало страшное зрелище. Единственное окно комнаты было закрыто плотным фанерным листом, чтобы в комнату не проникал дневной свет. Но внутри темно не было: возле огромного ложа были зажжены две толстых свечи. На кровати же, вытянувшись во весь рост и молитвенно сложив руки на груди, лежала мадемуазель Карина. Это все было по сценарию: она лежала почти в точности так, как должна была лежать в последней сцене фильма. Лицо ее было закрыто черной вуалью с блестками. А по кровати и на самой актрисе были рассыпаны охапки цветов. На груди Карины лежали синие орхидеи…