Бульвар
Шрифт:
Лиза и Кеша с саксофоном уходят.
ЛЮСЬКА(одна, садится). А все-таки у меня интересная жизнь. Постоянное кино. А как поучительно! Просто мастер-класс по подбору мужика со скамейки! Вот только вопрос: зачем? Для какой такой надобности? Все равно ж потом выбрасывать… А дамочкину моську я где-то видела… Ну-ка, ну-ка… (Роется в урне, достает скомканную газету, разворачивает.) Бомжи – самый читающий народ в мире… Где-то фотка тут была… Да вот же она, прелестница
Входит Солохина.
СОЛОХИНА. Не спишь? И у меня бессонница. Думала чайком погреться, а свет пропал. У Ляльки простого чайника нет, только электрический; кастрюлю впотьмах искать – ребенка разбудить. Вышла погулять, благо ночь теплая. Иду я, иду…
ЛЮСЬКА(достает термос). У меня чай горячий. С сахарком. Если не брезгуете.
СОЛОХИНА. Вот это – спасибо тебе, девонька, не забуду!
ЛЮСЬКА(достает пачку салфеток). Вот, оботрите…
СОЛОХИНА. Все хорошо, Люся, послушай, что скажу. (Пьет чай.) Иду я себе, иду и ничегошеньки не понимаю: Бульвар фонарями полыхает, словно река огненная течет, а кругом – тьма кромешная, как в Диканьке – будто черт с неба луну украл.
ЛЮСЬКА(пьянеет). А так и есть. Я и черта видела: по Бульвару бегает.
СОЛОХИНА. Что?! Черт бегает по Бульвару?
ЛЮСЬКА. Ну да, трусцой – с оздоровительной целью.
СОЛОХИНА. Черти вообще-то не болеют. Ты уверена, что черта видела?
ЛЮСЬКА. Утверждать не берусь. Я – человек науки. Ученую степень имею.
СОЛОХИНА(серьезно). Погоди, Люся, науки разные бывают. Ты про него как про черта подумала, а ни с того ни с сего так никто не думает. Давай-ка рассказывай!
ЛЮСЬКА. А чего рассказывать? Прибежал, как заорет в телефон: туши, говорит, свет, где хошь, а на Бульваре обеспечь – для моего бега трусцой.
СОЛОХИНА. И кому же он орал в телефон?
ЛЮСЬКА. Не знаю. Думаю – другому черту.
СОЛОХИНА. Люся, не обижайся, не знаю я, сколько ты водки выпила, но одно скажу: с такими вещами шутить не надо: глазом не моргнешь, как пропадешь. Что дальше было?
ЛЮСЬКА. А убежал трусцой. Нет, вру: он еще про очистку Бульвара… излагал взгляды.
СОЛОХИНА.
ЛЮСЬКА. Как кому? Мне излагал: говорит, недолго, тебе, Люська, тут валяться осталось: скоро с Бульвара всех сгонят, одни уважаемые останутся. Вы-то хоть – уважаемая?
СОЛОХИНА. Ой, вряд ли… А имя он тебе свое не сказал?
ЛЮСЬКА. Сказал: Гиацинт.
СОЛОХИНА. Паршивые дела!
ЛЮСЬКА. А что так?
СОЛОХИНА(вздыхает). Не настоящее это имя. Нечисть свое имя под другим прячет.
ЛЮСЬКА. Да? А зачем?
СОЛОХИНА. А затем, что узнай имя беса, и прогнать его сможешь, способ есть.
ЛЮСЬКА. Да ну?
СОЛОХИНА. Да, Люся. И хоть он другими именами и укрывается, а начало у всех имен его всегда одинаковое. Иначе бесу нельзя: свои не узнают, смекаешь?
ЛЮСЬКА. Что-то не очень.
СОЛОХИНА. А ты смекай, Люся: хоть первый слог, да должен быть тот же. Вот я и думаю: этот твой Гиацинт – уж не демон ли Гигабайт на нашу голову?
ЛЮСЬКА. А Гигабайт – это кто?
СОЛОХИНА. Гигабайт – демон мощный; не приведи бог с ним встретиться. Есть пророчество в тайных книгах, что от Гигабайта родится Терабайт, а назовется Терентием, и будет он демон самый сильный, и будет над всеми царь Терентий.
ЛЮСЬКА. И где такие книги берут? Сколько читала, а про царя Терентия не попалось.
СОЛОХИНА. Не всем те книги даются. И вот что, девонька, тебе скажу: я у тебя в долгу.
ЛЮСЬКА. Это за что же?
СОЛОХИНА. А за то, что ты, бездомная, чаем горячим меня напоила – меня, имеющую жилплощадь в центре Нижнезапойска.
ЛЮСЬКА. Ну это уж вы оставьте, будет вам…
СОЛОХИНА. Нет, Люся, это долг ведьминский, нерушимый, не то силу потеряю. Три желания не смогу: ведьма я средней руки, да и дочка с дитем на мне, едва управляюсь…
ЛЮСЬКА(растерянно). Так вы что – правда?..
СОЛОХИНА. А-а! Зятек-то мой с тобой, вижу, переведался уже! Нажаловался на меня? Ведьма я, ведьма. Через дымоход, правда, не летаю, да и метлой как транспортом не пользуюсь – прошли времена; но кое-что ведаю и даже умею. В общем, одно желание – твое законное. Только вот что: желание должно быть духовное. Твердых физических объектов я не создаю: ни квартиры, ни машины, ни даже бутылки с водкой не сотворю.