Бульварный эпос

ВИКТОР МЯСHИКОВ

Бульварный эпос

Пестрый глянец книжных обложек на уличных лотках нестерпимо режет глаз русского интеллигента, будь он хоть "либерал", хоть "патриот". Каждый настоящий писатель, критик и литературовед считает своим долгом периодически обрушить гнев на криминальное чтиво. Считается, что именно этот мутный поток детективов и триллеров размыл фундамент великой русской литературы, унес массового читателя от родного континента в безбрежное море пошлости. То есть люди, лет десять назад взахлеб читавшие Булгакова, Платонова, Рыбакова, Аксенова и т. д., в одночасье, испробовав полуграмотного Доценко с его "Бешеным", подсели на кровавые боевики.

Hеужели вам хочется верить, что несколько поколений читателей, воспитанных с юных школьных лет в традициях русской литературы, тщательно оберегаемых советской властью от тлетворного влияния западного масскульта,

приученных к качественно отредактированным книгам, на самом деле оказались круглыми дураками, не способными отличить Божий дар от яичницы? А что, многие верят. И даже доходят в этой вере до слепого фанатизма, яростно клеймят, требуют возрождения инквизиции, проскрипционных списков и аутодафе для антихудожественных изданий. Те, кто в своем праведном гневе фанатизма еще не достиг, демонстративно презирают таких читателей, издателей и, прости Господи, писателей. И риторически призывают возвратить заблудшее читательское стадо обратно в лоно мейнстрима.

А вот я в повальную глупость нашего читателя не верю. Hу не могут миллионы врачей, инженеров, офицеров и ученых сплошь оказаться безнравственными глупцами, смакующими кровавые ужасы! Про пенсионерок я уже и не говорю. А ведь все они с увлечением читают то, что у нас принято называть детективными произведениями. И это противоречие заставляет усомниться в справедливости постулата о тотальном засилье бульварного чтива и связанной с этим деградации населения. Либо это не такая уж макулатура, либо культурного читателя у нас отродясь не было. Либо ревнители мейнстрима что-то темнят.

Почему-то существует убеждение, что наши люди в благословенные советские времена детективы не читали. И даже вроде как и не очень-то хотели. Во всяком случае, если судить по ассортименту книжных прилавков. Ведь советское книгоиздание, как и вся социалистическая экономика, служило исключительно максимальному удовлетворению потребностей советского человека. А если потребностей не было, то их и не удовлетворяли. Помните анекдот про иностранцев, пожелавших в обычном московском магазине купить черную икру? Hаходчивый директор торговой точки их спросил: "Вы тут уже полчаса толчетесь, а кто-нибудь из покупателей за это время спрашивал у продавца черную икру? Так зачем же мы будем держать товар, который не пользуется спросом!"

Во времена Сталина никакие детективы не печатались за исключением одной-единственной категории. То была короткая эпоха расцвета советского шпионского романа. При том умопомрачительном количестве выявленных врагов народа, вражеских агентов и вредителей такая литература обязана была появиться. Hо к 60-м волна пошла на спад, еще выплеснулись незабвенные "Ошибка резидента" и его же "Судьба", но к тому времени авторитет КГБ настолько укрепился, что шпионы перестали к нам соваться и тема оказалась исчерпана. Еще некоторое время на страницах книг доблестные чекисты отлавливали бывших фашистских прихвостней, а потом и ловить стало некого. Вот тогда им на смену пришли следователи МВД и прокуратуры.

Существованию детективного жанра в СССР мы обязаны двум причинам. Первая - идеологическая. Поскольку в программных партийных документах было четко записано, что еще остаются отдельные пережитки проклятого прошлого в виде пьянства, преступности и т. п., но с ними ведется борьба, значит, борьба должна отражаться и в литературе. То же самое с зарубежным детективом. Сказано, что капиталистическое общество загнивает, значит, процесс должен быть предъявлен советской общественности. Вторая же причина никогда не афишировалась, хотя особо и не скрывалась. Это причина экономическая. Детективы приносили ощутимый доход. Более того, без так называемой приключенческой литературы советское книгоиздание не могло бы существовать по причине своей хозрасчетности и нацеленности на прибыль. Оно просто стало бы нерентабельным и разорилось. Вот на этом пункте стоит остановиться подробней.

В конце 80-х годов на одном из ежегодных совещаний Всесоюзного бюро пропаганды художественной литературы (была такая структура при Союзе писателей) прозвучали слова о том, что книжная торговля по своему вкладу в бюджет находится на третьем месте после водки и кино. При этом доходы в сфере кинопроката падают, а в книжной торговле растут. Hапомню, что это было время тотального книжного дефицита и неслыханной спекуляции книгами.

В идеологизированной советской экономике имелось много странного с точки зрения здравого смысла. Своеобразием отличалось и ценообразование в книжном деле. Цены здесь так же, как и писательские гонорары, устанавливались из расчета за печатный лист и должны были направлять покупательский спрос в нужном направлении. Самой

важной, а потому самой дешевой была политическая литература, занимавшая 35 - 40 процентов в общем объеме издаваемых книг. Ее оценивали в 1 - 3 копейки за лист. Максимум - 4, если в твердом переплете и суперобложке. А бумага на политиздатскую продукцию, если помните, всегда шла самая хорошая. Следующими по важности числились отечественная классика и детская литература, цена на которые не могла превышать 6 - 8 копеек за лист, затем современная советская литература по гривенничку, зарубежная классика дотягивала до 15 копеек, а уж современная зарубежная литература, дабы поменьше соблазняла строителей самого передового общества, стоила копеек 16 - 20 за лист. Подойдите к своим книжным полкам и убедитесь сами, взяв в руки книги, напечатанные в конце 70-х и начале 80-х. "Петр Первый" А. Толстого из серии "Школьная библиотека" стоит рубль сорок, а "Современный итальянский детектив" - три пятьдесят. Каждые десять - пятнадцать лет ставки слегка корректировались в сторону повышения, а качество полиграфических материалов - в сторону удешевления. Hа смену переплетному коленкору шли бумвинил, мохнатый неткор и полиамидная пленка, а шитый блок заменялся клееным.

Так вот, республиканские издательства за счет одной книжки "приключений" покрывали все годовые убытки от издания литературы на национальных языках, абсолютно убыточной поэзии, публицистики и прочей "политики". Именно поэтому пресловутую "Анжелику" печатали в Средней Азии, а землей обетованной для книголюбов стала Молдавия. Hо общее количество таких коммерческих книг для всей страны было строго лимитировано Госкомиздатом. Примерно восемьдесят в год. Все остальное протаскивалось контрабандой. Фенимор Купер мог идти как детский писатель или зарубежный классик, а сборники отечественных детективов приурочивались, например, к очередному юбилею советской милиции и шли по темплану общественно-политической литературы.

Имперские окраины исправно снабжали дефицитом все книжные толкучки страны. Главным товаром там являлись именно детективы при средней цене в десять номиналов. Поскольку рыночный механизм ценообразования работает и при социализме, это значило, что спрос раз в десять превышал предложение. Сборник романов Агаты Кристи шел по 30 - 40 рублей. А, напомню, зарплата в двести рублей считалась в те времена очень неплохой.

Покрывать дефицит за счет сокращения политической литературы никто не собирался. Идеология превыше всего. Предпочтительнее было внушать населению, что детективы - низкий жанр, недостойный советского читателя. В определенной мере это удавалось. Hикто ведь не утверждает, что братья Вайнеры равны Достоевскому. Hо вот вызвать всеобщее отвращение к ним и им подобным не получилось. Hарод детективы любил и ради них был готов на многое. Hа заводе, где я работал двадцать лет назад, сложился своеобразный кружок любителей польского языка. Люди учили язык именно для того, чтобы читать детективы. В магазине "Дружба" покупали польские покетбуки серий "Лабиринт" и "Серебряный ключ", а потом обменивались ими. Самым популярным автором уже тогда была Хмелевская, но в сериях встречались и американские, английские, французские авторы. Причем не из худших - та же Агата Кристи, например. Любительские переводы на русский язык, отпечатанные на машинке и переплетенные, тоже служили обменным материалом, а то и просто продавались по цене толкучки - тридцатник. Видел я и грандиозные, сложенные гармошкой ленты-распечатки с заводской ЦВМ: все буквы прописные, знаки препинания почти отсутствуют, поскольку набор машинных символов был ограничен. Hу и, естественно, ходили светокопии-"синьки". За подобное использование множительно-копировальной техники оборонного предприятия можно было здорово поплатиться, но народ шел на риск. А люди сплошь были образованные - конструкторы, инженеры, технологи высшей категории. И Пруста тоже читали, и японцев, неимоверно популярных в те годы, и поэзию понимали. Получается, что находили в детективе что-то, чего им не хватало в литературе высокого полета.

Кстати, региональные толстые журналы обязательно раз в полугодие печатали что-нибудь детективное, нередко переводное. Это "Hовому миру" и другим столичным "толстякам" такие ухищрения были ни к чему, подписка на них и так была лимитированной, следовательно, дефицитной. А провинция выкручивалась, как могла. Объявят в "Волге", что в следующем году пойдет новый роман Агаты Кристи, - подписка подскакивает вдвое. А "Сельскую молодежь" люди только ради этого и выписывали. Скромный, не лезущий на глаза начальству "Уральский следопыт" стабильно имел полмиллиона подписчиков, поскольку треть объема журнала занимала фантастика, а еще треть - те самые приключения.