Бум
Шрифт:
– Что барин, очнулся. Пятые сутки пошли, как уснул. Может, чего надо? Ты
скажи, я мигом принесу.
Повернув голову, увидел молоденькую служанку, сидевшую неподалёку от
печи.
– Мне бы, - тут я замялся.
– Поняла, нужду справить. Я сейчас.
Девушка убежала и скорее вернулась с бородатым мужиком, принёсшим
ведро.
– Во, Никодим поможет, - и убежала снова.
Мне помогли справить все мои дела и сказали, что вскоре приедет барыня и
тогда
настоятельно просил рассказать, кто такая барыня, сколько ей лет, хороша ли
собой. На все свои вопросы я получил лишь уклончивые ответы.
Приходилось уповать на лучшее.
День шёл за днём. Я уже мог самостоятельно вставать с постели и даже
посещать уборную. Барыня так и не появилась. Я чувствовал, что отношение
дворни ко мне начало меняться. Во время болезни меня старались не
беспокоить и оказывали всяческую помощь. Теперь же, поправившись, я мог
делать всё сам. На меня стали поглядывать с толикой какого-то сожаления и
пренебрежения. Во всём поведении окружавших меня людей чувствовалась
какая-то отчуждённость. Как же, нехристь! Случайно я услышал разговор, в
котором прозвучало это слово. Меня кормили, разрешали гулять в саду, но на
все мои попытки расспросить о том, где и у кого нахожусь, не получал
вразумительных ответов. Казалось, что меня не замечают, и я стал вещью,
которая более не нужна, а выбросить жалко. Я был предоставлен самому
себе. Единственным моим собеседником и другом стал серый кот, не знаю
почему, привязавшийся ко мне. Утром он будил меня. В обед сопровождал в
гостиную, где накрывали на стол, а вечером мы совершали прогулки по саду.
Порой мне казалось, что в этого серого пушистика вселилась душа человека,
которая жаждала общения.
В один ничем не примечательный день, похожий на все остальные, ко мне
зашёл местный управляющий и объявил, что утром мне предстоит покинуть
усадьбу и отправиться в Петербург, где я должен встретиться с владелицей
имения. Впрочем, если мне это путешествие не по душе, то я могу идти на
все четыре стороны хоть сейчас. Мне выдадут энную сумму денег и вот она
долгожданная свобода!
– Барин, решай сам. Как скажешь, так и будет. Коня, уж уволь, дать не смогу.
Самим на посевную требуются, а лишних не имеется. Так что, если барин
решит уйти, придётся пехарем топать в любую из сторон, которая по душе
придётся, а вот, если в Петербурх соберётся, то барыня наказала ей гнедого
доставить. Тогда иное дело, этого гнедого, если решишься на дорогу, и
доставишь к месту.
На
размышлениями. Конечно, свобода она всякой твари дорога, но вот, куда
идти? С другой стороны, что меня ждёт в русской столице?
На душе стало муторно. Отказавшись от ужина, ушёл к себе. В комнате меня
ждал мой верный друг.
– Ну, что делать будем?
– спросил я кота, посадив того на колени.
Кот, словно почувствовав моё настроение, потёрся об руку и заглянул в глаза.
На мгновение мне показалось, что он заговорит, но тот замурлыкал, и,
спрыгнув на пол, направился к выходу. Подойдя к двери, оглянулся, словно
приглашая меня следовать за собой.
– Мне сейчас не до прогулок, - сказал я, не предпринимая попыток подняться
с кресла.
Кот вернулся, внимательно посмотрел на меня, и вновь направился к выходу.
– Ладно, ладно, пошли, пройдёмся.
Открыв дверь, вышел в сени, а оттуда хотел пройти на улицу, но к моему
изумлению, Тишка направился к лестнице, ведущей на второй этаж, куда я ни
разу не поднимался.
Пришлось следовать за своим провожатым. Тот, подойдя к резной двери,
остановился, посмотрел на меня и поскрёб лапой створку, словно пытаясь её
открыть. Я толкнул створку, и та со скрипом отворилась. Кот юркнул в
комнату, за ним последовал и я. Оглядевшись, увидел, что нахожусь в
дамском будуаре, в котором давно никто не бывал, поскольку пыль толстым
слоем лежала на всех предметах. Кот своим мяуканьем старался привлечь
моё внимание к портрету, занавешенному женской шалью. Посмотрим, что
же там? Сдёрнув шаль, едва не вскрикнул от удивления, с портрета на меня
смотрела Женевьева, а в руке она держала точно такой же медальон, какой
подарила мне перед отъездом. В это время в коридоре раздались чьи-то шаги,
и мне пришлось спрятаться за портьерой. Дверь отворилась, и в комнату
вошёл управляющий. Увидев кота, наклонился, поднял того за шкирку и
вышвырнул за порог.
– Опять, поганец, пробрался в комнату хозяйки. Сколько раз говорить, что не
велено. Впрочем, что с тебя, неразумной животины, взять, - пробурчал
мужчина, закрывая за собой дверь на ключ.
Попал, так попал. Можно попробовать выбраться через окно. Высоковато
выходит. Выломать дверь? Много шума. Придётся ждать, когда кто-нибудь
освободит меня из заточения. Присев в кресло, задумался. Вероятнее всего,
придётся ехать в Петербург, а там, как судьба сложится. От размышлений