Бум
Шрифт:
та, вероятно, дала своё кошачье согласие на брак. Пока я ждала вторую
подругу, Женевьева проскользнула на кухню и принялась штурмовать
холодильник.
Зинаида не задержалась: минуты через две раздался звонок в дверь, и она
пожаловала ко мне, нагруженная различными пакетами, сумочками,
свёртками, а сзади маячил какой-то небритый субъект с объёмным
чемоданом. Неужели новый кавалер? Если так, то у подруги явно что-то где-
то переклинило.
–
Не дождавшись ответа, Зинаида скомандовала:
– Давай, заноси.
Мужчина с трудом затащил чемодан, вышел и вскоре вернулся со вторым
более объемным. Зина достала пятисотенную и, протянув её своему
помощнику, поблагодарила за неоценимую помощь в доставке бесценного
багажа и кошки Муськи, которую, впрочем, она вытащила из своей сумки.
Кошка фыркнула, укоризненно взглянула на хозяйку и тихой сапой
просочилась на кухню, посчитав, что там в данное время находиться
безопасней и сытнее. Мужчина, обдав меня винными парами, медленно
побрёл вниз. Слава богу, что насчёт Зинкиного кавалера сделала неверные
выводы. Значит, не всё ещё потеряно.
– Проходи, подруга, рассказывай, где, что, когда, почём?
Зинаида разревевшись, вытащила из сумки початую бутылку коньяка и
предложила выпить. Только тут я заметила, что она, вероятно, приложилась к
этой самой бутылочке, по крайней мере, раз пять, а то и больше. Учуяв запах
спиртного, показалась Женевьева:
– Ого, вот и коньячок приплыл. Зинка, ты притащила? Пошли на кухню, я там
закусона настрогала.
– Идём, Женюха, идём и проклянём всех этих мужиков, которые не достойны
нашего внимания.
Надо же, что могло случиться с Зинаидой, если она предала анафеме сразу
всё мужское население нашей необъятной страны и, возможно, стран
ближнего и дальнего зарубежья.
– Машка, ты с нами?
– С вами, с вами. Куда мне от вас деться? Женька тут у меня какая-то
бандеролька завалялась. Что с ней делать?
– Ой, а я о ней совсем забыла. Сегодня с утра пораньше ко мне в квартиру
ввалился курьер и принёс письмо, а потом и бандерольку передал. Говорит,
мол, моя тётка скончалась, и кое-что завещала. Прочитав письмо, я осознала,
что стала обладательницей дневника моего прапрадеда, умершего давным-
давно и решившим осчастливить меня подобным образом.
– На, Маша, действуй,- Женевьева протянула мне бандероль.
Развернув бумагу, мы увидели тетрадь. Рукопись, видимо, знавала и лучшие
времена: листки пожелтели и уже начинали крошиться. По всей видимости,
этой тетрадочке
– Старьё, какое, - разочаровалась Зинаида.
– Вовсе это не старьё, а наследство, - обиделась Женевьева, - помните, я вам
рассказывала о своей прапрабабке Александре?
– Это та, что жила давным-давно и вышла замуж за француза, и от неё пошёл
ваш род.
– Слава богу, не забыли. Вот о ней-то я и толкую. Эта тетрадь по завещанию
передавалась в нашей семье. В последний раз о ней упоминалось лет
семьдесят назад. Затем тетрадь исчезла, а сейчас вот объявилась. Так что,
Машка, тебе предстоит стать первооткрывательницей тайн семьи
Турмоновых. Давай же, начинай, не томи.
– Сама-то читала?
– Пыталась я, но не вышло. Задумалась я что-то, немного отпраздновала
получение наследства, а потом подумала,- тут подруга икнула, - что ты мне
должна помочь. Давай, начинай!
Я открыла первую страницу и тут мои пальцы нащупали какое-то уплотнение
в обложке.
– Женевьва, что ты спрятала под обложку? Сознавайся!
– Ты что, сума сошла? Когда мне было прятать? Говорю же, что тетрадь
получила только сегодня утром, затем отмечала получение наследства, а
бандероль вскрыла, заметь, не я, а ты. Так, что ты говорила насчёт клада в
обложке?
– Здесь имеется какое-то уплотнение. Там явно спрятан небольшого размера
предмет, Монета, может, какая. Давай ножницы тащи. Постараюсь достать,
что там нащупала.
Женевьва убежала искать инструмент. Зинулю крайне заинтересовало всё
происходящее, и она даже на время забыла о мести мужскому роду. Что и
говорить, даже я, не отличающаяся особым любопытством, была
заинтригована.
– Держи, - Женевьева протянула маникюрный набор, - давай скорее, не то
умру от нетерпения.
Собрав самообладание в кулак, сделала надрез, ещё один, ещё и мне в руки
выпал медальон жёлтого цвета.
– Ничего себе, видимо золотой, старинный к тому же. Уйму денег должен
стоить, - присвистнула Зинаида.
– Маш, дай, дай, дай - жалобно простонала подруга.
– Держи свой раритет.
Женевьева выхватила у меня медальон, нажала на кнопку и крышка
открылась.
– Ну, что там?
– не вытерпела Зинаида.
Я взглянула на Жэку и была поражена тем, как выглядела подруга: на её лице
отразилась столь сложная гамма чувств, что нельзя было определить, рада
она тому, что увидела в медальоне или совсем наоборот. Мне показалось, что
та на время потеряла дар речи