Бумер-2
Шрифт:
— Я все устрою, — сказал кум.
— Только не торопись, Сережа, — хозяин покосился на сейф, где лежала книжка. — Не руби с плеча. Тут не семь, а все семьдесят раз отмерить надо. Кто из активистов навонял про побег Огородникова? Цика, кажется? Вот он — наша проблема. Кто еще знает?
— Его сожитель Васька Житомирский. Ну, тут я уже все продумал. С этого боку осложнений не будет. Сто процентов.
— Хорошо, — кивнул Ефимов. — Вот семь дел на тех, кто откидывается на следующей неделе. Кого предлагаешь?
— Вот хотя бы Феоктистов, — кум погладил лежавший на коленях планшет с журналом «Недвижимость за рубежом». — Голь перекатная. Ни кола,
— Так, кто еще?
— Да тут бери любого — не ошибешься. Вот некий Сергей Телепнев. Сидит за поджог деревенского клуба. Парень с головой совсем не дружит. Отца не помнит, мать не вылезает из психушек. Это у них наследственное, — кум покрутил у виска указательным пальцем. — Из родственников — слепая тетка.
— Телепнев — подходит, — вдохновился Ефимов. — Мне он нравится, этот Телепнев. Слепая тетка… С головой не дружит… Этого бери на заметку. Первый кандидат. Лет ему сколько?
— Немного старше Кота. Сороковник без году.
— Хорошо, — повторил кум. — Очень хорошо. А еще кто?
— Вот Шубин Николай Сергеевич. Мошенничество. Родители погибли, когда ему исполнилось одиннадцать. Из родственников только младшая сестра Даша Шубина и дядька. Видно, родня не часто о нем вздыхает.
— Ладно, — махнул рукой хозяин. — Ты, Сережа, еще поработай с личными делами, сам подбери кандидата. Тщательно. И урегулируй все остальные вопросы. Ну, не мне тебя учить. Если возникнут малейшие осложнения, докладывай немедленно. Днем или ночью. Ладно, Сережа? Вопросы есть?
Вопросов у кума не было, поэтому он просто забрал дела и ушел в оперчасть, на свою половину административного здания. Он думал о том, что хозяину перепало много денег, слишком много. Но выбора нет, надо решать вопрос быстро.
Место, где разместился предвыборный штаб Ильи Сергеевича Гринько, находилось вдалеке от центра, на тихой улочке, застроенной старыми домами в купеческом стиле.
Недавно в этом единственном на всю округу кирпичном здании помещался клуб «Слава», принадлежавший камвольному комбинату, теперь клуб сменил хозяина. Кино здесь не крутили и танцульки не устраивали, вывеску сняли. Дашка Шубина, остановившись перед парадным подъездом, долго разглядывала свежие плакаты. На первом плане физиономия Гринько, сзади на фоне голубого неба высилась белая церковь с золотыми куполами. И надпись внизу: «Найди свою дорогу к храму». Неодобрительно покачав головой, Дашка вошла в дверь и сказала старику вахтеру, вставшему на пути, что ее фамилия Земцова. Она договаривалась о встрече с начальником предвыборного штаба Максимом Александровичем Парамоновым.
— Он занят сейчас, — сказал вахтер, заглянув в журнал регистраций и увидев там фамилию Земцовой. — Ведет разъяснительную беседу с агитаторами. Ну, которые на местах работают. По подъездам ходят, листовки раздают и плакаты клеят. Через полчаса, авось, закончит говорильню. Ты, девушка, подожди на втором этаже у двадцатой комнаты.
Дашка поднялась наверх по обшарпанной лестнице, прогулялась по длинному коридору, застеленному красной вытертой дорожкой и остановилась перед распахнутой дверью. В коридор долетал раскатистый басистый голос Парамонова. Она заглянула внутрь. За разнокалиберными столами и ученическими партами расселись десятка три баб и мужиков. Публика
— Помните, что вы представляете будущего мэра Илью Сергеевича Гринько, вы его лицо, плоть и кровь, — говорил мужик, оживленно жестикулируя. — Его девиз — найди свою дорогу к храму. Из этого слогана избиратель должен сделать несколько выводов. Первое: Гринько православный христианин, который обещает построить в городе две новых церкви. Вместо тех, что снесли большевики. Чтобы все желающие, в смысле, все верующие могли помолиться в удобное для них время. Второе. Возможно, самое главное — он свой местный бизнесмен. Понимаете — свой, местный. Не какой-то хрен, который свалился на нашу голову из самой Москвы. Гринько знает город, как свои пять. Знает нужды и чаяния людей. И все такое прочее тоже знает.
— А если кто из избирателей спросит о Воскресенском? — раздался вопрос с места. — Ну, что он за личность?
— Отвечайте коротко — какой-то проходимец. С темным прошлым. И никаких связей у него нет. В Москве проворовался. Теперь сюда воровать приехал. Понятно?
Дашка подумала, что если таким макаром промывать мозги агитаторам, то Гринько выборы обязательно проиграет. Она отошла к окну, присев на широкий подоконник, вытащила из сумки и раскрыла на середине детектив в бумажной обложке. Собрание закончилось минут через сорок. Парамонов в сопровождении агитаторов вышел в коридор. Его физиономия раскраснелась, по щекам катился пот, а мятый галстук напоминал половую тряпку. Дашка, растолкав агитаторов локтями, пробилась к начальнику штаба, подцепила его под локоть.
— Я та самая Земцова. Которая днем звонила.
Парамонов посмотрел на нее снизу вверх, наморщил лоб, вспоминая фамилию и базар по телефону.
— Да, да, — рассеяно сказал он. — Ты хотела какие-то там фотографии показать. Сказала, что они меня обязательно заинтересуют. Правильно?
— Совершенно верно, — Дашка потащила Парамонова дальше по коридору.
— Ну, давай их сюда.
— Фотографии интимные. Их нельзя смотреть при всех. Там я вместе с Воскресенским. Сами увидите.
Когда заинтригованный Парамонов запер дверь своего кабинета и занял место за рабочим столом, Дашка раскрыла сумочку и разложила перед ним четыре смонтированных фотографии, над которыми трудилась всю ночь, до первой зорьки.
На первой карточке Дашка стоит спиной к камере, из одежды на ней только полупрозрачные трусики и бюстгальтер. Воскресенский, мило улыбаясь, встал перед уже разобранной кроватью и пялит на Дашку выпученные глаза. Московский гость облачен в темный костюм и галстук. На втором снимке Дашка в пол-оборота к камере. Воскресенский уже присел на кровать, пиджака на нем нет, он тянет узел галстука, стараясь поскорее освободиться от одежды.
На третьей карточке Воскресенский уже скинул костюм, оставшись в майке с короткими рукавами. Он, сидя на постели, расшнуровывает ботинки, видимо очень торопится. Морда налилась краской, на лбу вздулась синяя жилка. Дашка стоит ближе к любовнику, готовая упасть в объятья сильного мужчины, как только он разденется. На последней карточке Воскресенский лежит на кровати, прикрывшись ватным одеялом, и протягивает руки к Дашке, мол, давай сюда, чего ты ждешь? С этой карточкой вышла накладка, Дашка, торопясь на работу в «Ветерок», не успела заретушировать ботинки Воскресенского. Они торчали из-под скомканного одеяла. Получилось, что кандидат залез в постель в обуви.